Ее спина содрогнулась, из груди вырвался придушенный всхлип. Остановившись посреди улицы, она закрыла лицо ладонями и погрузилась в свое горе.

Снег кружился в воздухе, оседая на наших меховых шапках, путаясь в длинных волосах, собираясь погонами на плечах моей шубки и Люсильдиного худого пальто.

— Люсиль, пожалуйста, не плачь. Граф Марцелл вовсе не монстр.

— Он каждый год требует себе новую жертву, — шепнула бедняжка в свои ладони. — Что он с ними делает? Говорят, жрет. Вместе с костями. А перед этим, — она тихонько завыла. — А перед этим насильничает.

Я вспомнила красивые голубые глаза Реймона Марцелла, добрые лучики морщин, разбегающиеся от его век, когда он улыбался в свой черный платок-маску. Его вежливость, обходительность. Его искреннюю готовность помогать девицам, попавшим в беду. Вспомнила, и мне стали до омерзения противны все эти злые сплетни о хозяине Блэквуда.

— Не надо так о нем говорить. Он этого не заслуживает. Никого Его Сиятельство не съел и не снасильничал, — я скривилась.

— Тридцать лет ему отдают девиц. Зачем? Куда они исчезают? — Люсиль недоверчиво смотрела на меня сквозь разведенные пальцы.

— Он помогает им устраивать свою жизнь.

— Граф? Мужчина? Помогает молодым девушкам? Просто так? По доброте душевной? — Взгляд Люсиль стал еще более подозрительным.

— И мне помог. Смотри, — я развела руки в стороны, показывая, что жива и невредима, румяна и хорошо одета. — Я работаю у Реймона Марцелла, и никто меня не обижает. Нравится моя шубка? Я купила ее за свое жалование. Десять золотых в месяц.

У Люсиль отвисла челюсть.

— И у тебя такая будет. Хочешь?

При взгляде на мое короткое белое манто глаза девушки заблестели, она облизала губы, но тут же тряхнула головой, одергивая себя.

— Ни разу за все эти тридцать лет никто не видел Его Сиятельство в городе. Он не покидает свой замок на холме. Почему? Это странно.

— Затворник не равно чудовище.

Мои слова Люсиль не убедили. Сверкая глазами, она ждала от меня более внятного объяснения, и я решила слукавить.

— Его Сиятельство тяжело болен. Болезнь приковала его к дому. Все остальное — нелепые слухи, которые распускают недоброжелатели.

Люсиль молчала. Я видела, что она хочет мне поверить. В конце концов, выбор у нее и правда был небогатый. Либо ублажать мерзких пьянчуг из «Фляги», либо вернуться к отцу, для которого палка — лучший и единственный метод воспитания, и все равно в итоге оказаться в борделе. Еще можно было стать бездомной и ночевать под мостом, но зимой, в мороз — это прямой путь в могилу. Все это Люсиль понимала и решила рискнуть.

— Хорошо, — кивнула она после долгой паузы. — Я согласна.

* * *

Было уже поздно, но перед тем как вернуться в замок, я все же заглянула в ателье, чтобы забрать брючный костюм. Успела к самому закрытию. Старушка портниха уже натягивала на себя пальто. Еще немного — и я бы наткнулась на запертую дверь.

— Ах, это вы, — хозяйка лавки взглянула на меня сквозь круглое стеклышко монокля. — А я все жду и жду, а вас все нет и нет. Думала, уже и не придете. — Она с интересом покосилась на мою спутницу, нерешительно замершую на пороге. — Ну проходите. Проходите в примерочную. Хочу на это взглянуть.

И она с явным воодушевлением достала из-под прилавка мой заказ.

Я опасалась, что костюм плохо сядет и будет слишком напоминать мужской. Боялась излишне широких, мужеподобных плеч и «мешка» в районе паха, но старая портниха отлично знала свою работу. Глядя на себя в зеркале, я чувствовала, как горячей волной меня захлестывает восторг.

Сюртук был глубокого синего цвета и напоминал короткое ассиметричное платье, которое дополняли узкие черные штаны. Ткань мягко облегала талию, а от пояса расходилась в стороны, подобно юбке. Спереди полы пиджака были короче и целомудренно прикрывали пах, а сзади — достигали середины бедра. Грудь украшали два ряда серебристых пуговиц.

Костюм получился женственным, элегантным, удобным и тем не менее нарядным. Он не выглядел чужеродно, в нем чувствовался дух времени. Я поняла, почему глаза швеи так блестят: вместе мы открыли новое слово в мире моды.

— Я боялась, что это будет смотреться нелепо или неприлично, — портниха покачала головой. — Но вышло смело, даже дерзко, необычно, но отнюдь не вульгарно и не смешно.

Я не могла с ней не согласиться.

В зеркале я заметила, что Люсиль уставилась на меня с открытым ртом.