Реагировать на комплименты, тем более мужские, я не умела, поэтому тоже смутилась, отдёрнула руку от «рыбака» и отвернулась. Мужчина оказался не один. Это я поняла, когда услышала за спиной раздражённый женский голос:

– Может, я тебе мешаю? Мне уйти?

– Ну, что ты, ну прекрати! Просто мне руки у девушки понравились.

Лялька, наклонилась к моему уху и прошептала:

– Смотри, Милка, как бы из-за твоих ручек ревнивая тётенька мужу глаза не выцарапала.

Мне показалось, что и Лялька слегка приревновала «рыбака» ко мне, ведь она всегда имела больше прав на мужское внимание, чем я. Так уж у нас повелось. Но насчёт ревности, может быть, я и ошибалась.

Домой мы вернулись поздно вечером, а на следующий день поехали сдавать каждая свой первый экзамен. У меня было традиционное сочинение, у Ляли математика письменно. Темы не помню, могу только сказать, что написала я сочинение плохо – сама была недовольна. И оценку получила по заслугам – трояк. Русский устный с литературой сдала на четыре, английский – на пять, оставалась история, но я уже не надеялась, что поступлю, потому что конкурс был большой. Лялька три экзамена сдала на тринадцать баллов, и у неё был реальный шанс свою мечту осуществить.

За два дня до последнего экзамена я осталась дома, а Ляля уехала готовиться к своей новой знакомой – коренной ленинградке Инге, которая жила в коммунальной квартире где-то в Заневском районе.

Был воскресный день. Галя хлопотала на кухне, Володя всасывал пылесосом комаров со стен и потолка, я пыталась заставить себя читать учебник. Расправившись с комарами, Володя выключил пылесос и пошёл на кухню. Через две, ну, максимум, три секунды их голоса начали выдавать такое крещендо, что я замерла, ожидая, что стёкла в окнах лопнут, не выдержав напора звуковой волны. Стёкла не лопнули, потому что супруги вдруг орать перестали, и я услышала шум борьбы, скорее всего, без правил. Я выскочила из-за стола и бросилась на кухню разнимать родственников, но не успела выбежать в коридор, как сковородка с жареными кабачками пролетела мимо меня. Я ретировалась в комнату. И вовремя! Потому что за сковородкой в коридор вылетела кастрюля с киселём. Кастрюля ударилась о стенку, и кисель поплыл вниз по обоям. За кастрюлей в коридор выскочила Галя. Она выкрикивала что-то вроде:

– Сейчас соседей позову! Ещё руки распускает!

За Галей в коридоре появился метатель кухонной утвари весь в киселе и с бешеными глазами. Он рубил руками воздух и кричал:

– Зови! Хоть весь дом зови!

Галя открыла входную дверь настежь, но кричать почему-то не стала. Вместо этого она сняла с гвоздя большой ключ от этой самой входной двери, прошла в столовую, легла на диван, приложила этот ключ к синяку на внутренней стороне бедра и только после этого стала звать соседей очень тихим голосом:

– Соседи, смотрите, что муж со мной сделал.

Володя с трудом стянул с себя мокрую, липкую майку, бросил её на пол и со словами:

– Женился, идиот! Задница её, видишь ли, мне понравилась! – он хлопнул себя по тощему мужскому заду, так непохожему на Галину аппетитную попку, и удалился в ванную смывать с себя остатки киселя.

«Хочу домой», – подумала я.

Пока Галя лежала на диване, прижимая ключ к синяку на ноге и комментируя Володины высказывания: «Да! Идиот и свинья в придачу», а Володя плескался в ванной, я быстренько оделась и выскочила на улицу.

Такую «битву титанов» я наблюдала впервые в жизни, и испугалась не на шутку. В моей памяти всплыла картина из далёкого детства, когда отец устроил показательное выступление после неосторожно выпитой на свадьбе браги. Но это выступление по пафосу и силе эмоций явно уступало нынешнему, а ведь Володя был абсолютно трезв. Он вообще не пил! Мне никак не удавалось унять мелкую дрожь и собрать свои мысли в логическую цепочку. «Так, надо купить билет на самолёт. Нет, сначала забрать документы. А как же Ляля? Документы потом, сначала самолёт. Найти Лялю, предупредить. Где её искать? Сначала поеду за билетом. Или лучше подожду Ляльку. Ждать долго, она говорила, что вернётся вечером».

Постепенно дрожь улеглась, мысли последовали за ней и тоже успокоились: «Сейчас билет, Ляля вечером, документы завтра».

В кассе на Невском молодая симпатичная кассирша сказала:

– Вам повезло: есть один билет на завтра.

– Если вечером, я беру.

– Вечером.

С билетом в кармане я почти совсем успокоилась и решила пройтись пешком по Невскому до площади Восстания. Мне надо было продумать, что говорить Гале, как быть с Лялей. Сосредоточенно глядя себе под ноги, я шла небыстрым шагом и рассуждала: «Галя, конечно, будет чувствовать себя виноватой, начнёт меня отговаривать улетать. А, ерунда! Историю сдавать всё равно нет никакого смысла: даже если пятёрку получу – баллов не хватит, так что их раздоры здесь ни при чём. Скажу, что и так собиралась цурюк на хауз.

То, что «назад домой» подумалось на немецком, которого я вообще не знала, меня развеселило, и я подняла глаза от асфальта. Прямо передо мной шагах в десяти стоял молодой человек в тёмно-вишнёвом костюме, безупречно сидевшем на его стройной фигуре. Он был очень красив и внимательно, я бы сказала, в упор смотрел на меня. Когда я с ним поравнялась, молодой человек неожиданно преградил мне путь и сказал:

– Девушка, не хотите ли со мной позавтракать? – и широким, округлым, приглашающим жестом левой руки указал на машину, стоявшую на обочине.