Шрифт:
– Что там?
– настораживается Миша.
– Опять эти пули. 5,45 калибра, со смещенным центром.
– Почему опять?
– Два дня тому назад, мне попался точно такой же случай. Выстрел в голову и там каша мозгов. Здесь каша внутренностей.
– Автоматная пуля?
– Не знаю, эти пули деформируются и тип оружия определить трудновато.
Андрюшка выругался, а я продолжал.
– Пуля застряла где то внутри и ее можно найти.
– Поищи, пожалуйста.
Ребята просто не представляет, как это трудно. Эта поганая пуля может попасть в грудину, а оказаться в паху. Для начала удаляю мешающее ребро и, просунув руку, щупаю органы тела. Здесь нет. Теперь разрез живота. Началась погоня за пулей. Только через пол часа нашел ее, застрявшей в позвонке, рядом с почками. Вытащил ее и с облегчением бросил в кювету.
– Вот она.
Андрей, бледный как смерть, неуверенно подходит ко мне и протягивает полиэтиленовый мешочек.
– Брось сюда. Ну ты и даешь, старик, неужели тебя не тошнит от этих... операций?
– Ты о чем?
– Об этом, - Андрей махнул рукой на труп.
– Ведь чего только не вскрываешь... Ладно..., покончим с этим, черепную коробку тоже можешь вскрыть, но без меня.
– Хочу тебя спросить. Труп нашли где? Меня интересует место убийства.
– На асфальте перед домом. Убийца стрелял с трех- четырех шагов.
– Понятно. Можешь тогда отметить, киллер был маленький, наверно метр шестьдесят.
– Почему так думаешь?
– Пуля вошла чуть под углом... Если это тот же убийца, что и у предыдущего, там угол покруче.
Андрей недоверчиво качает головой.
– Михаил, Андрюша, киллер не стрелял от бедра, он целился и два выстрела сделал точно в самые смертоносные точки.
– Спасибо, Валентин.
В курилке никого. Я спокойно затягиваюсь и только докурил пол сигаретки, как ворвался Гошка.
– Валька, опять.
– Что опять?
– Я увидел как выходит душа. Понимаешь, вот так, вдруг дымка... и она медленно отходит от тела.
– Душа то, по теории, должна отходит от мертвых, когда человека покидает жизнь.
– Нет. Мне батюшка сказал, что может и позже... через несколько дней после смерти. Я уже нашел это место, где она находиться. Это у копчика, Марта права, - уже шепотом говорит он.
Похоже ребята сходят с ума. Лидка тронулась, у Марты какие то сексуальные отклонения, Гошка, тоже поехал в стену...
– Ты к Лидке не заходил, - пытаюсь отвлечь его вопросом.
– Нет. Там вокруг нее Колька пасется.
– Допрыгается он. Марта то его окрутила или нет?
– Он от ее сегодня шарахается, видно между ними что то произошло.
А вот и Колька, легок на помине. Он взбешен.
– Вот, сука...
– Опять поцапался с Лидкой?
– Сказала мне, что если еще раз суну к ней нос, она меня исполосует скальпелем.
– А ведь может. Ты к ней лучше не лезь.
– Я старший. Она должна мне подчинятся.
– Колька, брось. Она на взводе, не доводи дело до беды. Лучше скажи, почему Лидка все время говорит о каких то органах, которые ты прячешь? У тебя то что за блажь?
Колька как то сразу затухает.
– Ребята, не подумайте, я не сумасшедший. Главный иногда просит свежих органов подкинуть ему, для передачи в институты. Вот я и делаю, еще у тех..., ну... у которых, мозг погиб, а органы работают, часть их препарирую и спец контейнер..., а там ждем, когда приедут представители института. Эта, стерва, однажды подсмотрела...
– Действительно дурак ты, Колька, дело это уголовное и ты когда- нибудь сядешь в большое дерьмо.
Он разводит руками.
– Так главный же просил.
– Колька, а что у тебя с Мартой?
– переводит вопрос на другую тему Гошка.
– Ни как. Я понимаю почему от нее бегут все мужики, у нее бешенство матки. Наступает вечер и кроме "давай" да "давай" ничего и не услышишь. Все ночь может трахаться, это ни один нормальный не выдержит.
Гошка хохочет.
– Колька, неужели ты нормальный?
– Иди ты..., - беззлобно ругается тот.
Я за рабочим столом. Только что кончил писать заключение на самоубийцу. В дверь просовывается голова Трофима.
– Енто... Валентин, тебя к начальству.
– К главному?
– Ага.
– Иду.
В кабинете главного сидит молодой надменный парень. Мой шеф представляет ему меня.
– Вот один из лучших судебно-медицинских экспертов в нашем отделении, да не только в отделении, в Европе, Валентин Иванович.
Парень вежливо кивает головой.