Евгений Кукаркин
Пределы выживания (Полигон - I)
Написано в 1997 - 1998 г.г. Приключения.
МАРТ
Наконец то, после недельного тягостного ожидания в клоповных гостиницах Карасуни, за мной прибыл военный грузовик.
– Это вы в Глушково?
– спросил меня молодой лейтенантик.
– Я.
– Тогда поехали. Нам задерживаться нельзя, нужно засветло доехать до полигона.
– Какого полигона?
– Вы что с луны свалились? Глушково находиться на территории полигона.
Теперь кое что стало понятно, почему в Минздраве настойчиво предлагали, чтобы в Карасуни я связался с военным комендантом, именно только он мне поможет добраться до нового места работы.
– Я готов.
– Эй, - лейтенант обернулся в кабину, - Василий, закрепи вещички товарища.
Вылез толстый солдат-шофер и кряхтя стал забираться в кузов ЗИЛа.
– Давайте ваши вещи.
Я протягиваю чемодан, стопку перевязанных книг и большую сумку.
– И это все?
– недоумевает Василий.
– Все.
Солдат копошиться у кабины, перематывая вещи веревками и потом накрывает их брезентом.
– Готово.
– Залезайте сюда, - лейтенант показывает рукой рядом с собой.
Я забираюсь в кабину, ЗИЛ глухо завыл и дернулся. Мы поехали.
– Как вас звать?
– спрашивает лейтенант.
– Борис.
– А меня Круглов, лейтенант Александр Круглов. Как это вас угораздило к нам?
– По распределению. Окончил адъюнктуру и послали сюда.
– Дорогу кому нибудь перебежали?
– Нет, а что?
– Да ничего. У нас между прочим госпиталь есть, там военных медиков полно, а тут еще и вас прислали.
– Мне сказали, что там территория большая и по нормам положен не один врач, а несколько.
– Территория то большая, да ней только три поселка осталось, плюс еще воинская часть с городком и... монастырь.
– Монастырь?
– Да, женский монастырь. Когда земли под полигон отделяли, им предлагали переместиться на новое место, да игуменья воспротивилась, не захотела от родных могил съезжать, так и остался монастырь на полигоне.
– И полно там послушниц?
– Да женщин пятьдесят. Так Вася?
– Чего, Вася то? Как будь то я там пасусь. Туда никак не пробраться. Эти стены только из пушки пробить можно.
– Но все равно ты там иногда бываешь?
– Там побудешь. Вон сержант Шкуро полез, так сразу в госпитале оказался, кипятком его обварили.
Закрапал дождь и мутная сетка сразу забросала лобовое стекло. Вася включил очиститель, размазав пыль по давно не мытой поверхности.
– А давно полигон то образовался?
– Давно. Но десять лет назад его расширили, вот почему поселки и монастырь вошли в его территорию. Сюда же со всего Союза ракеты летят.
– А они того... не ошибутся...
– Испугались? Нет. Ничего страшного. Если кого и зацепят, так только по дурости, предупреждают же всех, чтобы не вылезали на опасные участки.
Машина съезжает с шоссе на проселочную дорогу и ее стало кидать и бросать во все стороны.
– Ну держись, Боря, сейчас нас помотает. Качку терпите?
– Немножко.
– Тогда можете вытерпеть наши несносные дороги.
Русские дороги неописуемы, грязь, камни, гигантские лужи, невероятные повороты, спуски и подъемы, все прелести отвратительной поездки на лицо. Эти два часа езды под периодическое вытье мотора выматывают душу. Я с ужасом смотрю через полусферу проделанную на лобовом стекле очистителем, как мы поднимаемся и потом ухаем в большую лужу, с надрывом вылезаем из нее, чтобы опять свалиться в следующую...
Неожиданно перед нами выросли большие ворота, по бокам которых в вырубленной в лесу просеке, тянулись двойные ограждения из колючей проволоки. Недалеко, на сером фоне дождя стояла вышка с часовым.
– Приехали, - облегченно сказал лейтенант.
Ворота приоткрылись и появился часовой в плащ палатке с автоматом.
– Товарищ лейтенант, кто с вами?
– Доктора везу в поселок. Работать там будет.
– Ага... Проезжайте.
Ворота со скрипом открываются и мы въезжаем на территорию полигона .
– Сурово у вас.
– Конечно. Здесь нельзя посторонним находиться, как-никак секретов много. Боря, я тебя сначала подкину в военный городок, там у коменданта оформишься, а потом тебя Вася до жилья подбросит.