Валентина проворно раздала бумажные тарелки.

– Помидоры здесь, в тазике. Лук, укропчик, прочие части натюрморта. Сначала смотрим, потом едим, – Карен двигал по пожухлой траве тазик с зеленью, устраивая его в равной досягаемости от всех коленей.

Соответственно, колени двигались тоже, сдвигаясь к огню, к чурбанам, к натюрморту, который предстояло разрушить.

Солнце совсем исчезло, оставив багровую полоску на горизонте. Искры вылетали из пламени и гасли, за секунды исчерпав свой порыв достичь звезд. В окружающем просторе и одновременно в тесноте каменного очага было скрыто что-то неимоверно важное, неимоверно ценное, необходимое для жизни.

– Речная рыба вкусна, хоть и костлява, – сказал Карен, бросая в огонь остатки со своей тарелки и потянувшись за следующей порцией.

– Как и твои натурщицы, – саркастически заметила Валентина, помогая ему перенести куски рыбы с решетки на тарелку.

– Ха-ха! – воскликнул Карен, поднимая стакан, – за умных женщин!

Я заметил, что в стаканах почти ничего нет, взял бутылку и долил всем по кругу. Когда я протянул руку с бутылкой к Карену, он отвел свой в сторону и подмигнул:

– У художника не должны дрожать руки. Особенно утром.

– Впрочем, – он вернул стакан под горлышко, – пусть будет налито.

Поворачиваясь к Валентине, я заметил, что она оценивающе и устало смотрит на мужа.

Издалека донесся странный глухой звук, как будто кто-то с уханьем колотил по земле.

– На том берегу ведь лес? Кто в нем водится? – спросила Алена.

– Да всего понемногу. Лоси бывают, кабаны. В основном утки в тростнике и гуси на луга садятся. Зайцев зимой стреляем, – ответил Алексей.

– А твоя живность как, плодится? – спросил Карен.

– Конечно, плодится. Тимофей приглядывает. А Надежда его к уткам привязалась. Забавно – всю жизнь учительницей проработала. А теперь утки. Она с ними разговаривает, а они на нее смотрят, только что клювы не раскрывают.

Алексей подбросил в огонь полено, продолжил.

– А Тимофей, муж ее – инженер. Эскалаторы проектировал. Потом все это никому не нужно стало, дешевле покупать. Подрабатывал, где мог. А в десятых полтинник стукнуло, никому не нужен. Ко мне в блог написал, давай, мол, буду продукцию в город возить, продавать. Так и познакомились. А чего возить, кому надо – сами приезжают. Так и осели. Живут сами и дочерей в городе подкармливают.

– А много с вами на ферме людей работает? – спросила Алена.

Я оценил ее тонкую лесть. Она сказала не "у вас", не "на вас", а "с вами". Подчеркнула его пастырскую миссию.

Не я один был такой умный. Валентина со своего места тоже все слышала и усмехнулась:

– Обрати внимание, Алексей, "с вами"!

Алексей, впрочем, нисколько не смутился. Он продолжал колдовать над следующей порцией рыбы и ответил коротко.

– Четверо.

– И Ахмет здесь? – спросил Карен, – надо бы с него набросок сделать, очень уж характерный разрез глаз у него.

– Ахмет в этом году на том берегу сам землю арендовал. Уже и построился. С урожаем, правда, помогал. Но в следующем году нужно будет кого-то еще нанимать.

– Сложно людей найти? – спросила Алена, – нам все фермеры пишут, что главная проблема на селе – люди.

– Да что об этом говорить. Правда, конечно, – Алексей замолчал, как будто эта тема его совсем не интересовала.

А Алена напористо, методично, продолжала:

– Нам пишут, что местное население безнадежно, генетически испорчено – у них с целевыми установками по жизни все перевернуто. Деньги – сразу водка. Ни родителей, ни детей, никого не стыдятся.

– Ну, да. В этом смысле с бывшими городскими проще. У них или Большой Драматический театр, или на худой конец тур по Европе – путеводная звезда. Ради этого и с коровами, и с утками могут поладить.

– А вот у нас, у людей гор, все не так!

Карен поджал ноги и подался к огню, продолжил:

– У нас старики – это самое последнее слово, истина в самой последней инстанции. Наверное, это от того, что люди горы видят с детства. Глаза открывают, и сразу – горы. А гора – это иносказательно – авторитет. Кто уважает горы, тот уважает авторитет, и сам имеет авторитет.

– Но все-таки их взрывают, – сказал я, чтобы поддержать разговор.

– Куски откалывают, – покачал головой Карен, – только куски, маленькие такие кусочки. Из космоса не видать.

– Может, кто-нибудь скажет что-нибудь хорошее про ужин? – сказала Валентина.

Как истинный директор она удобно полулежала, постелив на камни теплую куртку, и поглядывала на нас немного со стороны.

– У меня первый в жизни такой прекрасный вечер, – сказала Алена.

Я знаю, что бывала она и в Италии, и в Испании, и где только не бывала со своими подружками, но слова прозвучали искренне. А она еще и продолжила.