Шрифт:
— Когда выполнишь задание, верну, — смеется он, и добавляет: — если захочешь…
Странно все, какой-то чувствуется тут подвох, но я молчу. Спрашиваю осторожно:
— А если не выполню, то что?
— Тогда умрешь по настоящему, душа покинет тело, кстати, симпатичное, — смеется гад.
— Вы кто?!
В ответ молчание.
— Кто там второй? Где я очнулась?!
— В своем родовом поместье, Александрина! На самом деле ты нас очень обяжешь, если исполнишь свою роль и перестанешь истерить.
И он садится боком на кровать, протягивает ко мне руку и берет за подбородок, я вижу его взгляд. Душа панически сигает в пятки, те начинают чесаться, ну а я орать. Рука холодная!!!
— Красивая! — смеется, изучает меня, мое лицо и то, что не скрывает одеяло.
— Мама…
— Мать твоя мертва, но жив отец. И сейчас ты с ним поговоришь перед дорогой.
— Нет! Я не хочу! Моя семья жива! Я вам не верю…
— Ты умерла, перенеслась и твоя душа вселилась в это тело, — неизвестный тыкнул пальцем в мою грудь.
После отодвинулся и встал с кровати.
— Так…, — заторопилась я. Откинула прочь одеяло, слезла с высоченной кровати и стала босыми ступням на холодный, нет! Леденющий пол.
— Ой! А почему тут так холодно? — вздрогнула, поджимая пальцы. И на себя уставилась. На мне одет был… саван. Белая рубаха от горда и до самых пят. Рукава длиннее рук, свисают вниз на пол ладони.
— Боже, — вздохнула. — Что на мне?!
— Верно, угадала, это саван. Для погребения, но вызвали меня…
Тут нужно передохнуть головушке и мыслям, иначе, как душа, сбегут подальше.
Я кивнула, вроде соглашаясь с очевидным. Вытянула руку в упреждающем жесте держатся от меня подальше. Дайте мне посмотреть, где я.
Камень под ногами, холод лютый, свет мерцающих огней в каких-то несуразных подсвечниках на стенах. Но главное — это холод. Начинаю внимательно разглядывать себя, и тут раздается новый голос:
— Вы очнулись, леди! Вернее, скажем так, вас оживили. И да, не смотрите на трупные пятна на руках — это иллюзия. Через некоторое время все придет в норму. На самом деле вы — красавица! Подойдите, встаньте, вот сюда.
В комнате со мной двое. Второй такой же закутанный в темные одежды человек, он ко мне подходит, протягивает руку.
Я в нее вцепляюсь как утопающий в соломинку, так как понимаю — теплая она! Потянула на себя в угасающей надежде, наконец, очнуться и… согреться. Зубы вон уже стучат… Второй дядька оказался очень сильным, рослым: не я его сграбастала, а он меня. Дернул, и я словно на шарнирах проехалась по полу до зеркала.
Глянула в него и чуть провыла, прикусив губу. Какой кошмар! Из кривого зеркала на меняя смотрело бледное подобие меня: взлохмаченные волосы, глаза зеленые, больные, впалые веки, потухший взгляд и синяки, ужасные на всем открытом взору теле! Такие страшные… Ой, боже, — простонала я, — вот это пятна!
— Тут нет Бога, Александрина. Тут есть демоны, черти — их прислужники и да, драконья есть земля.
— Черти? — это мне знакомо…
Глава 3. Дорогой папа и драконье ложе
— Милочка! Доченька! Пришла в себя!
— Отойдите!
Поверить в то, что уродец, пытающийся облобызать мою руку, папа не могу. У папы странный облик, папа — карлик. С уродливым большим горбом, с кривыми ручками, с глазами — такими мутными, что невозможно рассмотреть в них ничего. Этот «папа» не похож на моего отца! Он пахнет плохо!
— Не дышите, — в отчаянии прошу и пробую оттолкнуть протянутую руку.
— Александрина! Прими длань родителя, — как рявкнет рядом непонятно кто.
Чуть не лишаюсь чувств от грозного приказа.
— Нет, — трясу головой, — это невозможно, — и вновь рыдаю. — Это не может быть моим отцом, — тычу пальцем на карлика.
— Лорд рест Моринор, давайте выйдем, — отдает приказание все тот же непонятный, замотанный до самых глаз в темные одежды монстр. Вот точно монстр!
— Я умерла, я в ад попала, — рыдаю.
Никто меня не пробует унять. Все ушли. Проходит верно, час не меньше и я, нарыдавшись, засыпаю. Как была одета в непонятно что, так и валюсь на непонятное чего. Высота от пола больше метра, три ступени, чтоб попасть по ним сюда. Балдахин над головой, натянутый на деревянные палки, в четырех углах кровати тоже палки, изголовье в человечий рост, стена… И постельное белье. Цвет ближе к серому, буквально. Грубое заплатанное в нескольких местах пыльное, слежалое белье.
— Господи, — шепчу, — за что?!