– Храбрый, не трус, но изуродованный вашим обществом до основания.

– То есть?

– Позер, хитер, любит власть и немного подл.

– Помоему подл и еще как. Знаешь как он плакался здесь, что Дорри напечатала не про него, а про тебя статью. Какие пакости он рассказывал об этой ее командировке. Якобы она голышом сидела рядом с вами в танке и вам было не до разминирования.

– За это я врежу ему еще одну пощечину.

– Только не здесь. Общество будет против тебя. Хватит того, что они болтают о нас.

– Хорошо, я отдам ему должное потом.

– Меня мучает все время тот наш разговор о Сабире. Скажи его действительно нужно было убить во время боя?

– Мне трудно ответить на этот вопрос. По нашим законам военного времени - да. По вашим - я затрудняюсь что-либо ответить, но, однако, ни один египетский военный не осудил меня за это.

– Ты может в чем-то прав. Военные бы не осудили, а вот наш общество могло и осудить.

– Разве уже об этом ходят разговоры?
– встревожился я.

– Нет, нет... Я ни кому ни чего не говорила.

Я прижал ее к себе чуть-чуть и она замолчала, уйдя в свой мир грез.

Утром карта северного района лежала у меня на столе. Я очень удивился, как сумел Мансур выкроить время, чтобы ее изготовить. Я приказал снять с нее две копии и вызвал майора Махмуда и Мансура.

– Господа офицеры, этот район я разделил на три части. Каждый из вас возьмет на себя одну из частей и пойдет на место представителем штаба. Я предоставляю вам право выбора места своей работы.

– Я пойду здесь, - поспешил Мансур, указав на равнинный участок.

– А я, здесь, - Махмуд выбрал место рядом.

Мне достался холмистый и неровный участок.

– Тогда получайте карты и ... Вперед.

Они вышли и тут передо мной возникла Дорри.

– Привет, Александр.

– Здравствуй, Дорри. Чего тебе не спиться? После вчерашнего, надо неделю приходить в себя.

– Но вы-то уже на работе, а я, незабывай, корреспондент. И потом, на что ты намекаешь?

– Успокойся, Дорри. Что ты хочешь?

– О... Много чего. Тебя, например. Еще, редакция просила сделать еще один репортаж и зная твой дрянной характер, я принесла тебе бумажку от командующего. На.

Она передала мне распоряжение генерала об оказании содействия корреспонденту "Дели Ньюс".

– Ладно, выбирай, к кому пойдешь в группу. К Мансуру, майору Махмуду или ко мне.

– Конечно к тебе. Мог бы других и не предлагать.

– Хорошо, поехали. Газик стоит у входа в штаб.

Дорри сразу влезла в танк и по-хозяйски стала снимать с себя одежду. Опять ее голая грудь и шикарное тело замелькало передо мной.

– Вперед, - скомандовал я и танк начал плавную раскачку, гремя тяжелыми "блинами".

Мне казалось, что в машине выше 50 градусов. Как только двигатели выдерживали. Мы истекали потом и вентиляторы совсем не помогали нам. Броня была раскалена и притронуться к ней невозможно. Здесь были другие противопехотные мины. Танк только подрагивал и гудел "блинами". Осколки стучали по броне. Через три километра, мы забрались на высокий холм и... Дорри закричала.

– Смотрите, там внизу. По моему там самолет.

– Стоп, - скомандовал я.
– Всей колонне, стоп.

Внизу, в лощине, на брюхе лежал окрашенный защитной краской шестиместный самолет с оторванным крылом. Его нос уперся в крутой откос, сзади в грунте шла канава по ширине фузеляжа, проделанная при посадке с вершины соседнего холма.

– Всем, глушить двигатели, открыть люки, из машин не вылезать. Ждать моей команды, - прижав к шее лорингофоны приказал я.

Растянувшиеся танки застыли на подъеме холма.

– Механник, не торопясь, вперед, - скомандовал я своему водителю.

Танк качнулся и мы поползли вниз к самолету. Бамс... Выскочила мина-попрыгунчик и шрапнель с грохотом врезалась в броню. Опять смена минных полей. Еще одна, бамс... тра-та-та-та. Ого сколько их напичкано. Блестящая от пота Дорри сидит вцепившис в триплекс. Она уже не замечает грохочущих осколков. Все внимание ее к самолету.

– Так поближе, чуть вправо, а теперь протраль вокруг самолета.

Но танк вдруг резко остановился.

– Господин капитан, там перед нами трупы, - зашумел микрофон.