Шрифт:
– У меня такое ощущение, будто мы находимся внутри шагающей коровы…
6
Полная луна была больше обычного. Ее свет покрывалом ложился на распустившиеся цветы, которые росли по обе стороны тропинки, напоминая цветочный тоннель. По этой тропинке шагала нарядная корова. Люди восхищенно любовались цветами, и казалось, что от этого восхищения луна становится все больше. Я даже запереживал, что рано или поздно она лопнет, подобно воздушному шарику. Расположившись на подстилках под цветущими деревьями, люди принялись есть и пить. Были и те, кто уже напился и заснул. Обувь, которую они сняли, стояла рядом и, будто раскрыв рот, глядела в пустоту. Я подумал, что если бы существовали животные, у которых есть только рот, то они выглядели бы как эта обувь. Корова прошла цветочное поле и направилась к морю, на восток. Никто не смотрел на нас косо: ни на корову, ни на меня и мою спутницу.
– Кажется, они нас не видят.
– Или притворяются, что не видят. Как в сказке «Голый король».
– Не думаю, что все эти люди могли сговориться. Не останавливайся. Мы можем их видеть, а они нас – нет. Так необычно!
Обнаженные, мы ехали не на корове, а внутри нее. Наши тела переплетались во внутренностях животного. Помимо нас здесь было еще несколько мужчин и женщин, которые самозабвенно занимались любовью. Сладостные стоны сливались воедино и заполняли собой пространство. Однако самым странным было то, что происходило все в самой настоящей живой корове, хотя видно было только ее кожу. В конце концов я понял, что совокупляющиеся обнаженные пары – это внутренние органы коровы. Сняв с себя траурную одежду, моя спутница наклонилась так, что верхняя часть ее тела оказалась в области коровьей головы. Я взял ее сзади, – стоя где-то в районе шейных позвонков и коровьей грудины, – и крепко схватил за ягодицы, на одной из которых виднелись три родинки. Закрыв руками лицо и задыхаясь, она выпалила:
– Куда идет эта корова?
– Должно быть, к морю. Эта дорога ведет к пляжу Кёнпхо.
– Зачем корове туда идти?
– Наверное, потому что она всю свою жизнь прожила среди гор и ни разу не видела море.
– А что там, на море? А? – спросила она.
Что на море? Я почувствовал, как от этого вопроса, который мог задать лишь неразумный ребенок или чванливый буддийский монах, у меня в голове стало пусто. Отчего-то на душе вдруг сделалось скверно, как если бы я стоял под деревом, с которого порыв ветра в один миг сорвал все цветы. Как если бы ощупывал тело, с которого куда-то исчезла вся плоть и остались только кости. Я не знал, что ответить. Та женщина повернула голову и уставилась на меня. Я застыл, продолжая сжимать ягодицу с тремя родинками, и не мог оторвать взгляд от коровы, которая ожидала моего ответа. И вдруг корова сказала:
– Она же спросила: «Что там, на море?»
И все люди, находящиеся внутри коровы, разом исчезли. Включая мою спутницу. Я стоял, лишившись дара речи – словно монах, который в один миг потерял все достижения десятилетней медитации. Корова смотрела на меня взглядом умершего друга и ждала ответа.
– Ну… там есть волны, рыболовные суда, чайки…
– А еще?
– Горизонт, рыбы, ракушки… острова…
– И все? Ничего более возвышенного?
– Свобода… мать – зарождение жизни…
– Довольно! Твои познания о море скудны. А ведь говорил, будто все знаешь… Посиди здесь, пока не вспомнишь. А я пойду любоваться цветами.
Корова отвернулась и куда-то пошла. Только сейчас я осознал, что остался совсем один и больше не вижу, что происходит снаружи. Исчезновение других людей меня не волновало, однако я не мог избавиться от боли предательства: та женщина опять меня бросила, ушла, не сказав ни слова. Совсем как семь лет назад. Ладно бы просто бросила, но зачем меня мучить, притворяясь почкой коровы и спрашивая, что есть на море? Я сидел внутри коровы, отчего меня немного укачивало, и пытался вспомнить, что есть на море, но вспоминал только мелочи. Если рассказать корове, та только фыркнет. Я потерял голову от своей спутницы и по глупости вошел внутрь коровы, которая мстит мне сейчас за то, что я сварил ее во сне. На мои простые ответы корова не обратит внимания, ведь я перед ней виноват. Теперь я сожалею о своей самоуверенности, которая внушила мне мысль о том, что у любви нет надо мной власти. Однако, хорошо поразмыслив, я нашел повод обидеться в ответ. Корова заточила меня в свое тело под предлогом разговора о море. Кстати, это ведь она отправилась к морю, а не мы, которые просто занимались любовью. Место, похожее на уютный гроб, не может вмиг превратиться в тюрьму. Я с трудом прошел в коровью голову, где недавно стояла моя сбежавшая спутница, и сказал корове в ухо:
– Эй! Хватит! Выпусти меня.
– Ты узнал, что есть на море?
Я не видел ее морды, только слышал голос.
– Не знаю. Я уже все сказал. Извини. Я не хотел смеяться над тобой из-за того, что ты ни разу не видела море. Вот что я тебе скажу… Мне кажется, ты принимаешь мои слова слишком близко к сердцу. Ты же знаешь, что я всегда говорю таким тоном. Впредь я буду внимательнее. Тут так тесно, я с ума схожу. Выпусти меня.
– Тебя ничего не смущало, когда ты занимался внутри меня любовью.
– Люди вообще такие существа, любовь нужна нам, как воздух.
– Это меня вообще не интересует. Я просто хочу узнать, что там, на море. Если скажешь, то я тебя выпущу.
– Что есть на море? Там ничего нет!
Корова шла, не останавливаясь. Я изо всех сил пытался вырваться, однако не мог даже пошевелиться – меня словно поглотило болото. Через некоторое время мне и самому стало интересно, что может быть на море. Я бывал на море несколько десятков раз, но ничего о нем не знал… Я винил себя: мало того, что я не продал эту скотину, так еще и умудрился оказаться запертым в ее теле… В эту секунду до меня донесся звук волн, словно отвечавший на мой горестный вздох. Проникающий сквозь коровью кожу, он был похож на барабанную дробь. Меня охватило зловещее предчувствие, и я поднялся на место, где находилось ухо коровы.
– Эй, что ты сейчас делаешь? Где мы?
– Добрались до моря… Как ты и говорил, здесь ничего нет… Поэтому я захожу в воду.
– Спятила?! Ты же не умеешь плавать! Хочешь зайти в воду – вперед, но без меня! Я туда не хочу!
Я кричал, что было мочи, но без толку – крик мой утопал в соленой морской воде, которую глотала корова. Это я во всем виноват – отправился в путешествие с сумасшедшей коровой-философом. Нет, неприятности начались тогда, когда я направился в поминальный зал, чтобы встретиться с той женщиной. Находясь внутри коровы, которая погружалась в море, я потихоньку терял сознание. Долгое и протяжное мычание доносилось до меня шумом в ушах. Корова поглотила меня, а море поглотило ее. Кажется, я тоже что-то поглотил, вот только никак не мог понять, что…