У странного мужчины был ярко выраженный немецкий акцент. А вот голос звучал совершенно бесцветно, как будто машина разговаривает. Не дожидаясь ответа, лысый отошел от стола и двинулся дальше по вагону ресторану.

— Доброе утро. Герр Бертольд фон Хоффман приглашает вас сегодня на обед в княжеском вагоне-клубе после полудня, — услышал Никлас, как он обращается к сидящей через несколько столиков компании.

Похоже, зовут некоторых пассажиров из вагонов первого класса, правда форма обращения к этим двум господам в гражданских костюмах отличается от формы приглашения Никласа — отстраненно отметил он. Отстраненно, потому что более всего его сейчас занимала сама фигура лысого посыльного от фон Хоффмана.

Никлас смотрел на него и испытывал очень и очень странное чувство, сложное к описанию — как будто взгляд этого человека видит, но при этом нет ощущения того что замечает; фокусироваться на фигуре лысого приходится с некоторой долей усилия. Пусть и не обладая настоящим ведьминским чутьем, которым славились ворожеи, Никлас уже давно понял, что ощущает слабую ауру других людей. Настолько слабо, впрочем, что почти и не обращал на это внимание. Но не в этом конкретном случае — сейчас от дворецкого он не ощущал вообще ничего, и именно столь ярко-выраженная пустота привлекала внимание.

Похоже, лысый дворецкий — а это скорее всего дворецкий фон Хоффмана, выполняет функцию охранника или даже телохранителя. И, кроме прочих способов защиты, он закрыт и от ментального воздействия. У самого Никласа с этим проблем не было, в связи с официально подтвержденной «природной» устойчивостью (о том что это последствия жизни в постоянном страхе Никлас так никому и не говорил), а вот в подготовке бойцов легионов и тем более среди опричников подобные навыки тренировались. Лысый же, очень похоже, достиг в этом направлении серьезных успехов. Настолько серьезных, что его аура вообще из возможного поля ментального воздействия исключена.

Идти на обед Никлас решил к часу, и вернувшись в купе принялся за просмотр видеозаписей и шедевров кинематографа старого мира, которые в списке к ознакомлению даже не думали заканчиваться. За четверть часа до назначенного времени Никлас переоделся в парадный черный с серебром мундир опричника и направился по приглашению. Едва миновав межвагонный переход и пройдя в услужливо распахнутую «пустым» дворецким дверь клуба-ресторана, Никлас окунулся в атмосферу праздника.

Вагон был превращен в зал для приемов — стояли столы, звучала живая музыка, сновали выступающие в роли официанток… горничные? — присмотрелся Никлас к девушкам. Униформа характерная: строгие черные платья с длинным рукавом, белые фартуки и чепчики. Причем присматриваясь к снующим между столом девушкам, Никлас испытал странное ощущение ускользающей догадки; ощущение, что не хватает буквально одного штриха — и сразу понятно будет, что именно это за наряды, которые лишь похожи на униформу горничных. Но окруженный гомоном голосов, звуками музыки и многочисленными незнакомыми лицами, на которые не обращал внимания, Никлас так и не мог пока понять, что это за недостающий штрих.

Между тем одна из девушек уже подошла к нему, гостеприимно улыбаясь. Когда она оказалась рядом, Никлас вдруг понял, что кроме странных нарядов внимание его к официанткам-горничным еще кое-что. Слишком много людей вокруг, до этого сразу не почувствовал, а сейчас хорошо ощутил: ощущение от них схожи с тем, что Никлас испытывал рядом с лысым дворецким. Пустота, взгляд словно проваливается.

Ближайшее окружение фон Хоффмана — очень непростые люди, определенно. Хотя, учитывая его благосостояние, неудивительно, что рядом с ним собраны высококлассные профессионалы, защищенные в числе прочего от ментального воздействия. Интересно, учитывался ли подобный фактор как дополнительный риск при планировании интрижки с супругой фон Хоффмана?

Улыбающаяся «пустая» девушка, которая явно была больше чем горничная и официантка, уже проводила Никласа ко столу, к месту прямо напротив Бертольда фон Хоффмана. Ошибиться невозможно — Никлас увидел перед собой очень старого человека, которого не пощадило время. Голова фон Хоффмана чуть подергивалась, подбородок дрожал, глаза — влажно поблёскивающие, смотрели отсутствующе. На Никласа фон Хоффман глянул мельком, и стало заметно как при попытке сфокусировать взгляд его голова задергалась активнее.

Похоже, один из в недавнем прошлом богатейших нетитулованных людей Нового Рейха слабо представлен ясным сознанием в этой реальности. И может быть это сборище профессионалов — не его окружение, а свита его супруги? Словно получая ответ на появившиеся мысли, Никлас — так и не присевший пока, увидел, как через небольшую толпу, образованную двумя беседующими группами гостей, проходит сама хозяйка приема.

Женевьева фон Хоффман предстала перед Никласом во всем великолепии. Даже оставив за скобками предупреждение Сергея Сергеевича о ее превосходящих обычные человеческие способности обольщения, девушка приковывала взгляд, блистая и будучи главным источником света в вагоне. Выглядела леди фон Хоффман просто сногсшибательно: белое шелковое платье с открытой спиной, серебряная диадема в черных как смоль волосах и накинутое на плечи белоснежное меховое манто, что вкупе с осанкой и заметным умением себя держать создавали истинно королевский образ. Женевьева не шла, а плыла через зал как белый лебедь.

— Граф Никлас Бергер, герой двух континентов! Огромная честь находиться рядом с вами, и я благодарю вас что снизошли до приглашения в нашу скромную компанию, — чарующим голосом произнесла леди фон Хоффман, подходя ближе и делая реверанс.

Громкими словами она привлекла все внимание уже к персоне Никласа, а сам он от подобного приветствия неожиданно смутился. В немалой степени оттого, что Женевьева, глядя на него лучистыми глазами, похоже говорила совершенно серьезно — ни тени иронии в словах, никакого намека на фальшь. Ну, или по крайней мере никакого намека, который он бы смог почувствовать.