Девчата нарезают колбасу, чистят селедку и мы вскоре по новой отмечаем день рождения.

– Ребята, - Боря поднял наполненный стакан, - за нашу новорожденную, самую лучшую, самую красивую, самую обаятельную девушку в институте. Дай бог, ей здоровья, счастья и приличного жениха. Поехали.

Мы прогуляли до часу ночи. Я пришел к себе в комнатушку и развалился на кровати. Ну и денек. Дверь скрипнула.

– Кто здесь?

– Это я, Маша. Мы уже там все прибрали.

– Иди сюда.

Маша валится ко мне на кровать.

– Как все таки было чудесно и ребята пришли, и все были в норме.

Я поцеловал ее в щеку.

– Я сегодня останусь у тебя. Хорошо?
– шепотом говорит она.

– Хорошо.

Начались горячие денечки с новым запуском. Мы опять с Мирон Ивановичем выезжаем на полигон. Хоть и здания аэровокзала нет, однако взлетное поле заполнено. Уже навезли новые самолеты и технику. По центру дорожки большой крест выведенный белой краской.

– Надеюсь, тебе ясно куда наводить?

– Ясно. Опять приедут генералы?

– Нет. Сейчас контингент поменьше. Приедут ученые и будущие офицеры.

– Курсанты?

– Они самые. Всем хочется посмотреть на свойства необычного оружия. Все ясно?

– Все.

– Тогда поехали обратно.

Мы сидим в газике и главный мне вдруг задает вопрос.

– Андрей, ты в курсе дела по поводу болезни Миры?

– Да.

– Вчера пришла телеграмма, Мира умерла в больнице. Так неожиданно вдруг. Всего то несколько дней там пролежала, а ее печень ни к черту... Как она только все время терпела эту боль.

– Не может быть?

– Все может быть. Ты никому об этом не говори. И так все эти события с военными вышли за рамки действительности.

Я потрясен и не могу вымолвить ни слова. Вспоминаю как при пожаре она обозвала меня придурком, может быть и задело... Кстати о пожаре.

– Мирон Иванович, вы обещали вместо Саши, прислать нового человека, Мария сказала, что микробы готовы, но нет упаковщика.

– Знаю. Будет. Уже выслали самолетом.

Это было юное создание с задранным от высокомерия носиком.

– Меня направили к вам, - сказала она и протянула мне документы.

– Элла Панфиловна..., - прочел я, - специалист по аэрозолям.

– Зовите меня просто, Элла.

– Хорошо. Вас определили на жилье?

– Ах вы про койку? Это мне выделили, но мне не хочется жить среди этих офицерских жен и их пищащих детей, я хочу среди своих. Вы бы не могли устроить меня с коечкой...

– Не знаю. Сейчас переговорю с девчатами. Посидите здесь.

– А эта ваша комната?

– Моя.

– Шикарно живете.

– К сожалению ее вам уступить не могу.

– А я и не претендую.

– Тогда подождите немного, я сейчас.

Затратил почти двадцать минут на уговоры, в одной из тренерских комнат, где поселились три женщины. Там раньше был ринг и места, хоть на десять человек. Те неохотно согласились. Когда вернулся обратно, Элла сидела на моей кровати и пудрила носик.

– Ну как? Вам удалось меня устроить?

– Да.

– Может я проведу эту ночь все же здесь?

– Нет. Вы проведете эту ночь в другом месте...

– Очень жаль. Пошли. Где там мой угол?

Утром обхожу все участки работ. У биологов дым коромыслом. Эллочка, мечется вдоль лабораторного стола, смешивая реактивы. Маша стоит у своих эксикаторов и скептически смотрит на эту сцену. Я подхожу к ней.

– Может ей помочь?
– киваю на Эллу.

– Справиться.

– Уже сцепились?

– Ничего подобного. Она попросила ей не мешать, я не мешаю.

Хрустнуло стекло. Эллочка локтем сбила колбу. Я дернулся, но Маша схватила меня за руку.

– Не надо. Все будет в порядке. Эта женщина горы свернет, но своего добьется. Твой аэрозоль будет готов в срок.

– Тогда желаю удачи.

Маша ласково жмет мне руку.

Гостей на командном пункте набралось больше, чем в последние два запуска. В основном курсанты училищ и их наставники. Я ввожу время отсчета и все с напряжением смотрят на экраны. Дернулась ракета и пошла в небо. Вот ее огненный хвост стал сужаться в светящуюся точку и вскоре пропал из виду. Теперь все внимание на центральный экран.