— Естественно, никто тебя бесконтрольно через портал не отпустит, ты должна была это понять, — руку тут же отпустили, — не нервничай так, больно не будет. Игла проконтролирует, чтобы ты никуда от меня не сбежала, ирис-сээ-э, — и снова это протяжное прозвище. Ненавистное из его уст, что бы оно ни значило, — иначе мне туго придется, не хочу пострадать из-за твоей глупости.

Пугали и собственные перепады настроения, и этот мужчина, и все происходящее, так, что в голове была полнейшая каша.

– И… что она сделает, если я попытаюсь сбежать? Парализует? Ранит? Или ещё что-то?

– Думаю, с тебя достаточно кошмарных историй, — это все, что проклятая тварь ответила, отвернувшись к столу.

Когти побарабанили по столешнице.

– Собственно, все, что тебе нужно сделать — это пройти порталом в наш древний город и взять оттуда любую драгоценную вещь. Там их много — все брошено, как было, — за небрежным тоном скрывалось что-то… страшное.

– Если это звучит так просто, почему так мало желающих?

– Потому что чужая кровь там долго не протянет…

– Вы говорите загадками!

– Я говорю ровно столько, сколько тебе надо знать. Не зарывайся, я ведь могу и отменить… свое поручительство…

Это подействовало — как ушат холодной воды.

– Иди, передохни. Выспись. Ты сама поймешь, что тебе делать по ту сторону. И ничего не бойся.

На такой жизнеутверждающей ноте алькон приказал проводить её обратно.

Ночью она впервые окунулась в темноту, где не было кошмаров. Напротив, там танцевали сотканные из дымки тени, вдалеке, над высокими шпилями темных призрачных башен парили драконы, а её укутывали большие темные крылья. Этот зверь свернулся вокруг неё огромным мощным телом, осторожно поводя длинным хвостом и подгребая к себе лапами. Пасть с острыми зубами лениво распахнулась, выпуская наружу любопытный раздвоенный язык — и тут же теневой облик подернулся дымкой, оставляя перед ней совершенно другое создание.

Сиреневые глаза засияли ярко-ярко.

– Кинъярэ, — шепот отдался в ушах, — мое истинное имя, запомни. И позови, но только при крайней нужде…

Поэтому и проснулась она на удивление отдохнувшая и спокойная, какое-то внутреннее давление, неотступно сопровождавшее её ещё со времен знакомства с Арроном, отступило, оставляя за собой тихое спокойствие и уверенность в своих силах. Боль была там — глубоко внутри, а сейчас надо было действовать.

Риаррэ усмехнулась своим мыслям, бодрясь, поправила заплечный мешок — и шагнула в портал. И она солгала бы, если бы сказала, что не с радостью бежит из столицы. Не то, чтобы она и в самом деле рассчитывала на побег. Достаточно она уже совершила ошибок, чтобы делать новые. Одной ей не выжить, не скрыться, не избавиться от проклятой привязанности к Аррону, змеёй обвившей сердце. Как можно одновременно безумно ненавидеть, и, в то же время, страстно желать увидеть вновь? А ведь она даже никогда по-настоящему не любила, теперь полностью осознавала, что почти все эти чувства — навязаны со стороны. Но вот справиться… проклятая гончая знала своё дело. Справиться было трудно, до невозможности. До закушенных губ, до крика, до воя.

Что было бы… если бы их чувства были настоящими?

Дура! Словно в ответ на самобичевание в лицо ударил порыв ветра. Портал за спиной съежился и исчез, оставляя Йаррэ у уходящей ввысь огромной каменной стены. Белоснежно-серебристая когда-то — теперь она стала серой от времени. Кое-где виднелись воронки и прорехи — видимо, от магических заклинаний. Только вот ни одно из них не тронуло землю в самом городе. Кое-где просели крыши, заросли зеленью дороги, плющ укутал собой стены… время, только время властвовало здесь, но никак не руки чужаков.

Пальцы сами собой коснулись стены, желая ощутить, что это не сон — и она едва сумела сдержать изумленный вскрик. Город был… как подобрать слова к тому, что кружит голову своей невозможностью? Он был живым. Настоящим. Разумным? Почти. Как очень умное животное. Она погладила легонько стену, позволяя себе немного расслабиться — и в ответ тут же прилетело теплое чувство узнавания, смешанное с легкой обидой.

– Хозяйка… нет, маленькая… детеныш хозяев вернулся. Ушли. Бросили-оставили. Почти все… только противные. Чужие ходят.

– Ты… кто ты? — голова закружилась уже по-настоящему. Невероятная догадка блеснула, заставляя вздрогнуть. — Ты Иррилим? Город?

– Его… сущность. Да.

Йаррэ сама не заметила, как шагнула вперед.

– Ты умеешь… разговаривать? Мыслить?

– Да. Мое сердце… все ещё живо. Едва-едва.

– И ты меня пустишь внутрь?

– Конечно. Ты… болеешь. Нужна помощь. Иначе кровь… будет дурной. Ты погибнешь. Я чувствую на тебе след ауры моего Повелителя. Значит, он хотел, чтобы ты ко мне пришла.

– И куда же мне идти?

– Тебя встретят, детеныш.

Прежде, чем она смогла хоть что-то возразить, ощущение чужого присутствия исчезло, а Йаррэ обнаружила, что уже стоит на белых камнях мостовой за воротами — огромные створки были распахнуты настежь. Что же здесь произошло? Город не коснулась война, но все же он был почти мертв. Умирал на глазах, лишенный своих жителей, последнего тепла очага. Было что-то жуткое в этом — идти белым днем по пустым улицам. Осколки камней, ветки и прочий мусор хрустели под ногами. Распахнутые настежь двери. Прикрытые легкими занавесями окна, а вот здесь — небольшая булочная на углу с верандой. Пища на столах давно истлела, да и сами они рассохлись и потрескались, несмотря на все наложенные заклятья. На этих улицах жила смерть.