Ладонь зажала бок, хоть это и было бессмысленно — до раны все равно не дотянуться. Голова кружилась, по телу полз проклятый холод. Шаг. Белые колонны маячат перед глазами. Шаг. Бледно-желтые плиты мозаики на полу, темная дверь заднего входа. Никого — ни слуг, ни охраны. В глубине дома слышится музыка и тихий смех. Что вообще происходит? Ещё шажок. Нестерпимо больно и рвется что-то в груди. Кровь капает на плиты… раньше они казались куда красивее… Страшно ли ей? Нет, что вы, нисколько. Горло сухо сглатывает, когда Ари пытается закричать — позвать на помощь. Голоса слышны из малой гостиной — жениха — и ещё несколько. Звучит смех, стучат бокалы.

– Когда твоя девка вернется, Арн?

– Не раньше вечера, — ленивый баритон куратора она бы и во сне опознала. Но никогда его голос не звучал так холодно, так пусто.

Она и сама не знала, от чего замерла, застыла, смотря перед собой, не решаясь зайти, превратившись в слух. В этот момент даже боль, казалось отступила, съежилась где-то на границе сознания, ведомая лишь одной её волей.

– Когда ты уже закончишь этот фарс, Арн? Альетта устала тебя ждать. Моя сестра терпеливая женщина, она давно смирилась с твоей работой, но, клянусь крыльями, она порвет эту девку, когда ты с ней закончишь.

– Иташ, — недовольно-снисходительное, — ты же знаешь, что таков приказ Его Cиятельства, и я, как его верная гончая, не имею права его нарушить. Для каждого из пришельцев мы разрабатываем свою тактику высвобождения их магической энергии с наибольшей пользой для нас. Привязать и сломать — так, чтобы уже не встали, вот, что требуется от нас. А женщину легче всего привязать, внушив чувство защищенности и любви. Иначе, альконы мне свидетели, я б к этой бледной моли не подошел. Я и так не сплю с ней, не думай. Дальше некоторых… ласк… мы не заходим.

– Тьма побери, не произноси это при мне вслух, — чей-то шутливый стон.

А у неё внутри все леденеет от этих страшных слов — как будто пелена спадает с глаз. Мелкой дрожью пронизывает пальцы и никак не протолкнуть воздух в горло.

– Зачем столько стараний? — чей-то насмешливый вопрос.

О да, скажи мне, Арн, зачем? Зачем ты возишься уже почти год с этой бледной молью из другого мира, вместо того, чтобы… сердце окатывает холод. Да кто сказал, что он с ней ничего не сделал? Сознание кристально-ясное — впервые за все время. Вокруг вообще сплошная пустота.

– Затем, что хоть я кинул на неё приворот, и ломал её сознание — она слишком устойчива к таким воздействиям. Даже странно. Она и под приворотом продолжает сомневаться во мне — хоть изредка, особенно, если мы расстаемся больше, чем на день.

– Бедняжка Арн…

Их смех отражается в ушах гулом. Голова кружится все сильнее, тело сводит судорогой — снова и снова. Сейчас она упадет. Мысли отстраненные, какие-то равнодушные, словно из-под толстого слоя ваты. Как много бессмысленной лжи и потерянного времени. Любовь — это лишь выдумка тех, кто хочет растоптать твое сердце, это та безумная, пронизывающая боль, от которой уже не встать, не оправиться.

Она не видит, как в этот миг по всему телу пробегают темные искры, а вокруг разливается острый запах миндаля — настолько резкий, что в соседней зале замолкает смех.

– Каэ торрэ!

– Ненавиж-жууу!

Это не крик — почти вой отчаянья на самой кромке, у самой грани, за которой уже скалит клыки нечто куда более страшное. Мертвящий холод расходится по телу, заковывая в ледяные доспехи душу, истекающую кровью. Невидимые кинжалы в сердце куда больнее ран физических. Жаль, что иногда это понимание приходит поздно. Слишком поздно, чтобы что-то исправить.

Грохот вылетевшей двери. Миг триумфа — миг недоумения, смешавшегося с ужасом на лицах холеных господ. А Арн… о, он не растерялся. Он как всегда великолепен, её гончая. Гончая ирра, поставщик… ценного товара. Жаль, что она не умеет управляться с этой силой. Она уже видит — он готов поиграть с ней, как со зверушкой. Наверное, ещё миг назад она бы напала, наплевав на все последствия.

«Нет, он только этого и ждет, ириссэ», — холодный смешок в голове. Знакомый голос.

Она, как зверь, вслушивается в него, чувствуя, как безумие ярости немного отступает, и приходит краткая ясность. Понимание происходящего, откуда есть лишь один единственный выход.

Не-ет, вы меня не получите. Никто пусть получит. Лучше уйти в небытие, чем жить на коленях.

Ари подняла руку, без удивления отметив, что на кончиках пальцев красуются острые антрацитово-черные когти, сотканные из её странного дара. Один лишь взмах — никто не успел остановить, никто просто не думал, что она на это способна. Она и сама не думала.

Когти вошли в грудь — и в этот же миг над сознанием сомкнулась тьма — как разом выключили лампочку. Хотя… в этом мире нет лампочек…