«Неспокойно мне за этого недоумка», — подумал смутьян и бросил взгляд на Флатэса.

— Эй, трещалка, что ты собираешься делать с тем свитком? Точнее если Малер тебе его не отдаст? — Ингелео нахмурился и сосредоточенно стал сверлить спину друга.

Тот лишь пожал плечами и обратил к нему истомлённый взгляд. Он выглядел полностью выжатым и потерянным, а таким смутьян видел его всего раз — в день происшествия с Экли.

— Вряд ли он ему нужен. Малер ничего с ним не делает, как и Калеса. Они стали беспокоиться из-за того, что эта штуковина находится у них. Так что завтра у нас станет одной проблемой меньше.

— А сам ты как? — Ингелео чуть смутился, ощутив незнакомое и неприятное щекочущее чувство. Он уже давно отвык переживать и заботиться о ком-то, даже с Контрайнами смутьян не так явно проявлял эти чувства, даже если порой и хотел — не мог. Его что-то постоянно останавливало. Сам же академец считал, что это с непривычки.

— Вау, неужели поганка начала беспокоиться о людях? А дальше что? Научишься нормально разговаривать?

От интонации Флатэса в Ингелео всё перевернулось. Лёд, сухость и вызов — всё, что прежде звучало в его голосе. Элисар на мгновение словно вернулся в прошлое, на то покрывало, на котором они, будучи подростками, проводили дни напролёт.

— Нет, сопливытерательную машинку тебе дам или можем обойтись пинком под зад, мне не принципиально, — в привычной манере огрызнулся Ингелео.

— А может вы уже помолчите? Не успели отойти от реки, как сразу начали собачиться, — устало проговорила Лания.

Смутьян обернулся и окинул её недовольным взглядом. Та вдруг остолбенела. Она неотрывно за кем-то наблюдала, а на лице проступала боль, которую она была не в силах скрыть. Нобилиа начала очень медленно отворачивать лицо, но глаз отвести так и не сумела.

— А вот и наш хранитель, — с усмешкой выдала Лаура. — И как всегда со своим поводырём, — на последних словах она окрысилась и подхватила Ланию под руку, притянув к себе поближе.

Малер и Калеса неторопливо прогуливались по территории, пока Амккапир с довольной дьявольской усмешкой жалась к своему провожатому. Ингелео передёрнуло от одного их вида. Ему тотчас захотелось пошевелиться, чтобы убедиться в том, что на нём никто не виснет, захотелось отряхнуться, смыть с себя следы невидимых прикосновений. В памяти начали мелькать образы женщин: они стояли во мраке и тянули к нему свои руки, стремясь потрогать везде, до куда могли дотянутся. Их лица затягивала чернота и только глаза пылали ядовито-красным оттенком, губы же растягивались в омерзительно-приторных и томных улыбках. Вновь дернувшись, он стиснул зубы и ненавистно проследил за блондинкой, которая в его воображении стала таким же безликим монстром.

Послышался смешок. Ингелео замер, когда встретился с глазами Флатэса полными холодной усмешки.

— Дыши, Инги, задохнёшься же, — слабо улыбнулся друг и в мгновение ока преодолел расстояние между ними. Игнэйр положил руку на плечо смутьяна, склонил голову. Остановился у самого уха и с привычной прозорливостью дунул в него. — Как посмотрю не только меня прошлое по пятам преследует. Не так уж мы и отличаемся, как ты думаешь, — шёпот порезал слух, полоснул по самому больному.

Ощерившись, Элисар уже хотел оттолкнуть от себя старого друга, как тот хлопнул его по спине, окликнул Малера и побрёл в его направлении. За ним неохотно двинулись Лаура с Ланией. Напряжение обеих чувствовалось так явственно, что казалось они могли скрутить землю вокруг себя. Желание уйти отступило, и смутьян с интересом пошёл за небольшой компанией уже предчувствуя представление. А он в нём ужасно нуждался, ведь хотел забыть о том нелепом откровении, о своих яростных действиях, когда приводил Флатэса в чувства и о тошнотворных прикосновениях. Как бы Ингелео не старался отрицать, глубоко внутри знал, что ему нужны люди, как и сказала Нобилиа.

Элисар уже давно понял, что сам не сможет совладать с тем, что уже долгие годы грузит его, душит и тянет вниз. Чувствовал, что тонет в густых водах, и сколько бы не пытался выплыть, приближающаяся поверхность и свет постоянно отдалялись.

В очередной попытке абстрагироваться, Ингелео лениво подошёл к собравшимся академцам и стал ждать представления.

Присфидум бросил взгляд на Ланию. Флатэс это заметил, засунул руки в карманы и стал серьёзным.

— Лания, идите, я тут сам разберусь. Незачем лишний раз мотать себе нервы из-за этого охламона.

Уловив тревожную интонацию Игнэйра, смутьян недоумённо посмотрел на товарища, а после на девушку с пышной копной волос.

«Что-то тут не так. Чтобы этот придурок держал рыжуху подальше от её ненаглядного дружка? Сама она, кажется не понимает, что происходит. Эти трое… неужели что-то скрывают от неё?» — засомневавшись, Элисар и заметить не успел, как ему на губы скользнула ядовитая улыбка. Вероятность тайны взбудоражила, тем более, что он уже видел непонятные припадки Нобилиа, но скидывал их на её очередную слабость.

— Чего вы хотели? — буркнул Малер, сделав небольшой шаг назад.

— Свиток. Он ещё у тебя?

— Для чего тебе свиток? — оживилась Калеса. Она подозрительно прищурилась и скривила нос, подобно рычащему зверю.

— Не хочешь от него избавиться? В любом случае у тебя тоже должок перед тем парнем, он тебе жизнь спас, — буднично произнёс Флатэс, покривив губы.

— Каким ещё… — непонимающе начал было отщепенец, как вдруг его лицо прояснилось. — Понял. Отдам, а теперь нам пора…