Да.

Я углубляю поцелуй, погружая язык внутрь и пробуя ее на вкус, когда нежно сжимаю ее грудь. Снимаю с себя остальную одежду, оставляя на ее губах легкие поцелуи, и всем телом прижимаюсь к ней, как она и просила, а затем снимаю с нее шорты.

Ее кожа прилипает к моей, все уже так горячо.

Я просовываю пальцы между нами, опускаюсь в ее трусики и внутрь нее, и она вздыхает, ее руки немедленно ныряют вниз, чтобы прикрыться.

Пряча улыбку у нее на шее, я оставляю маленькие поцелуи. Мне нравится, что она застенчива. Она могла вести себя так и с кем-то другим.

Для нее это по-настоящему.

Осторожно я отрываю ее руки и покусываю за ухо.

— Клэй, отпусти.

Ее грудь вздымается, дыхание рваное.

— Не нужно, чтобы они видели.

— Они и не увидят, детка.

Спустя мгновение она опускает руки, и я соскальзываю вниз по ее телу, по круглой обнаженной груди и возбужденным соскам.

Сначала я глажу ее — мягкую кожу между ног, внутреннюю сторону бедер и бугорок внутри.

Со стоном она берет меня за руку и пытается сомкнуть ноги, но я обхватываю рукой ее бедро, прижимаясь губами к ее киске.

— Раздвинь ноги, Клэй, — шепчу я.

Она вздрагивает от того, что мое дыхание щекочет ее кожу. Я наблюдаю за тем, как ее спина снова выгибается, такая обнаженная и красивая, и, если девочки проснутся, они увидят ее.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала? — спрашиваю я.

Я не хочу брать ее силой. Хочу, чтобы она сама пожелала этого.

Чувствую, как ее пальцы пробегают по моим волосам, сжимая голову.

— Отлижи мне, — умоляет она.

Клэй крепко держит меня, голова начинает болеть, но меня это не волнует.

Я просовываю другую руку под ее задницу, удерживая на месте, и оттягиваю трусики в сторону, опускаясь для поцелуя. Мои губы горят, когда пробую ее на вкус.

И вдруг я чувствую такой голод от сладости и тепла на языке. Она стонет, ее тело извивается. Кулаки сжимаются, а грудь колышется, как желе, и я больше не могу медлить.

Я целую, покусываю и облизываю ее кожу, нежно потягивая зубами. Она расслабляется, начинает прижимать меня к себе, становясь требовательной, как Клэй, которая так прекрасна, когда чего-то хочет.

Вот это моя девочка.

Она еще сильнее раздвигает ноги, открывается для меня, ее тело извивается, как волна, и я не могу отвести от нее глаз. Провожу языком вверх и вниз плавными, долгими движениями, взад и вперед, снова и снова. Ее тело напрягается, требуя большего, и я ускоряю темп, прежде чем прикоснуться к клитору и пососать его так сильно, что ее голова отрывается от подушки. Она испуганно смотрит на другую кровать, содрогаясь в конвульсиях, когда я сосу, тру и облизываю ее языком, время от времени просовывая его между зубами.

Затем, подняв глаза и наслаждаясь эйфорией от выражения ее лица, я проскальзываю языком в ее киску.

Она напрягается, теряя свой чертов разум, когда отпускает мои волосы и закидывает руки за голову, задыхаясь и выгибаясь.

— Ливви… — стонет она, и я двигаюсь языком внутри нее, а большим пальцем ласкаю клитор.

Я знаю, детка. Я знаю.

Я провожу языком по ее клитору.

— Знаю, тебе это нравится.

— Да, — кричит она, ее голос звучит так уязвимо.

— Ты хочешь, чтобы я продолжила?

Она кивает.

— Не останавливайся.

— Как долго ты хотела, чтобы твои руки забрались ко мне под юбку, Коллинз? Скажи мне.

Она вновь хватает меня за волосы, и по ее дыханию я понимаю, что она скоро кончит.

— Очень долго, — стонет она. — Я хотела прижать тебя к стене каждого пустого класса и снять с тебя трусики.

Тепло разливается у меня в животе, и я тоже собираюсь кончить. Дерьмо.

Но в этот момент с прикроватной тумбочки доносится звук будильника, и мое сердце подскакивает к горлу.

Что?

Клэй замирает, когда внезапно вспыхивает яркий свет.

Пятнадцать

Клэй

Мы резко поднимаем головы и видим, что на чьем-то телефоне включилась стандартная мелодия.

Дерьмо.

Эми что-то бормочет, Крисджен зевает, и я замечаю движение под одеялом. О, боже. Я отталкиваю Лив, и мы натягиваем на себя одеяло, пока Крисджен садится на кровати и берет свой телефон. Майка лежит между нами, я хватаю ее и засовываю под одеяло.