— О, черт!
– Вскакиваю и бегу по лестнице. Я останавливаюсь у открытой двери и вижу, что она стоит посреди нее.

— Что случилось?
– дышит она, широко раскинув руки. Ее взгляд устремлен на разбитое зеркало, затем на мои руки. Средства для волос и макияжа валяются на полу вместе со стеклом от зеркала. Оно хрустит под ее ботинками.

— Когда ты это сделал?

— Неважно.
– вздыхаю, - Дай мне десять минут, и я все уберу.

— Это имеет значение, - говорит она совершенно серьезно. — Когда?

Я провел рукой по волосам.

— Остин...

— Нет, Коул.
– Ее глаза сужаются, и я не могу не улыбнуться. Это та Остин, которую я люблю. В ней есть боец, который не отступает. Она с улыбкой смотрит в глаза дьяволу.

— Мы не будем этого делать. Ты расскажешь мне то, что я хочу знать.
– Она скрещивает руки на груди.

— Или что?
– спрашиваю я, моя ухмылка растет.

Она хмыкает.

— Или я откажусь от секса.

Смеюсь впервые за шесть недель. Я и забыл, как это здорово - находить что-то смешное.

— Мы все равно не будем заниматься сексом еще очень долго. Так что давай, воздержись от своей киски, милая.

Ее лицо опускается, как будто она ожидает, что я трахну ее сегодня вечером.

— Тогда... просто...
– Она вздыхает. — Когда ты это сделал? Это было из-за того, что я сделала?

— Что ты сделала?
– Делаю шаг в ванную и обхватываю ее за талию, осторожно притягивая ее грудь к своей. — Ты ничего не сделала, Остин.

— Это неправда.
– Она нервно сглатывает. — До Киллана... Я притворялась, что мне нравится Майерс, чтобы заставить тебя ревновать.
– Мои брови поднимаются. — Я использовала его, чтобы добраться до тебя. Хотела, чтобы тебе было больно, как мне.

— Мне было больно, - признаю. Мне не трудно сказать этой женщине, что я одержим ею и что она способна погубить меня еще больше, чем уже есть. — Мне нужно знать...

— Между нами ничего не было.
– Она прервала меня, уже зная, к чему я клоню.

— Ничего страшного, если что-то и было, - лгу. Это убьет меня, но я буду жить с этой болью. — Я заслуживаю этого.

— Коул.
– Она кладет обе свои мягкие руки мне на лицо, и ее глаза ищут мои. — Я не лгу. Ничего не было, - повторяет она. — Так вот почему ты это сделал? Потому что ты думал, что я с ним сплю?

Делаю глубокий вдох и прижимаюсь к ее щеке.

— Я сделал это в ту ночь, когда Киллан выстрелил в тебя.

— О, - говорит она.

— После того, как нашёл тебя лежащей на полу в кухне твоего отца. Мертвой. Мы позаботились о Киллане, а потом вернулись сюда, чтобы принять душ, прежде чем я сдался.

— Ты что?
– Она задыхается, ее руки опускаются на бока.

У нас не было возможности обсудить, как все произошло. Как только она очнулась в больнице, все стало суматошным. Медсестры и врачи входили и выходили из ее палаты. Если Бекки не приходила, то приходил Дик. Потом часто приходил Беннет. Полиция допрашивала ее. После нашего с Джейкобом возвращения они так и не попросили с ней поговорить. Когда сказал им, что они не имеют права разговаривать с ней без его присутствия, они ответили, что у них достаточно информации. Что было полной чушью. Вопрос только в том, почему? Неужели мой отец добрался до них? Я не понимаю, зачем ему что-то делать, чтобы спасти ее, если только он не думает, что она переметнется ко мне. А мы все знаем, что ублюдок сделает все возможное, чтобы моя задница не попала в тюрьму. Что касается Киллана, все, что она знает, это то, что мы его убили.

— Почему?
– требует она.

— Это долгая история.

— Коул...

— У меня еще много времени, чтобы рассказать тебе.
– Я прерываю ее. — Дай мне десять минут, и я все уберу. Потом расскажу тебе все, хорошо?

Ее глаза долго ищут мои, прежде чем она наконец кивает.

— Хорошо.

Через пятнадцать минут выхожу из ванной и застаю ее сидящей на краю кровати. Ее голова опущена, она рассматривает свои ногти, но вижу, что ее мысли работают. Я почти чувствую ее страх. Как тогда, когда я взял ее с собой смотреть Джерролда. Но в этот раз все по-другому. Дело не в том, что будет с ней, а в том, что будет с нами. Куда мы пойдем дальше? Угроза, может быть, и миновала, но что это значит для нас теперь? Можем ли мы так легко жить дальше? Смогу ли я обеспечить безопасность ей и Лилли?

Я знаю это, потому что задаю себе эти вопросы снова и снова.

Подхожу к краю кровати и опускаюсь перед ней на колени. Она поднимает глаза от своих рук и смотрит на меня. Вижу, как непролитые слезы наполняют зеленые глаза, и она отводит взгляд. Она явно не хочет говорить о том, о чем думает. Это одна из особенностей Остин: если она хочет что-то узнать, спросит. Поэтому я не буду давить на нее сейчас. Когда будет готова, она даст мне знать.

Остин встает и идет в ванную, не говоря ни слова. Я уже собираюсь пройти мимо нее, чтобы спуститься вниз, как вдруг слышу, что она стонет. Я заглядываю и вижу, как она пытается выпутаться из моей футболки, которую надела. Бекки принесла ее. Шелби предложила ей надеть что-нибудь открывающееся спереди, чтобы можно было легко влезть и вылезти, но она проигнорировала ее и выбрала одну из моих футболок. Девочки помогали ей одеваться в больнице.

— Давай я тебе помогу, - предлагаю, входя в ванную.

Ее руки упали набок, и она фыркнула. Я потянулся в передний карман и достал свой нож. Откинув лезвие, протягиваю его ей. Она смотрит на него, потом на меня. Те зеленые глаза, которые я впервые увидел посреди ночи на кладбище, смотрят на меня. Теперь они выглядят по-другому. Менее потерянными, но более испуганными, чем когда-либо. Я поднимаюсь и берусь за воротник, а затем медленно разрезаю футболку спереди, стараясь держаться подальше от ее кожи.