Я быстро отвожу взгляд.

— Почему Вай сбежала той ночью? Настоящая причина. Не та, которую ты мне назвала.

Мое сердце колотится. Я не расскажу ему о маме. Ему не нужно видеть эту сторону моего сокрушения. Я не позволю ему прикоснуться к этим осколкам.

Потянувшись вниз, я пытаюсь снять туфли.

— Ты снимешь их последними. — Приказывает он.

Мои глаза горят, когда я смотрю на него.

Он смотрит на меня в ответ, осмеливаясь бросить вызов.

Меня трясет, но это не от гнева.

Это потребность.

Чистое, раскаленное до бела желание.

Я хочу раздеться.

Я хочу видеть его глаза, как они сверкают, как темнеют.

Позволить ему смотреть, но не прикасаться.

Позволить ему хотеть, но не иметь.

Этого достаточно, чтобы превратить меня в дым.

Медленно я берусь за молнию на платье и опускаю ее вниз. Металлические зубцы, расстегивающиеся дюйм за дюймом, издают шум, который разносится по комнате.

Лицо Датча напряжено. Он напряженно держит себя в руках, пальцы сцеплены по бокам, потребность горяча и очевидна на его покрасневшей коже. Пот стекает по моей шее, и я вижу, что его лоб тоже покрыт капельками пота.

Платье оседает вокруг моих лодыжек. Я выхожу из него. Смахнула его туфлями.

Бюстгальтер. Колготки. Трусики. Туфли.

Вот и все.

Все, что стоит между мной и его жадными, жестокими глазами.

— Ты что-то не договариваешь о пожаре? — Тихо требую я.

Мышцы на его челюсти напрягаются. Звук расстегивающейся молнии превращает мои внутренности в кашу, и я сильно прикусываю нижнюю губу. Он расстегивает брюки и стягивает их, не сводя с меня глаз.

Я отказываюсь опускать взгляд ниже его V-образной линии. Не позволяю соблазну взять верх. Отказываюсь признать, что жар в моей сердцевине как-то связан с тем, что он не раздевается.

— Осторожно, Кейди. Как только это снимется, игра закончится. — Поддразнивает Датч.

— Игра закончится, когда я скажу, что она закончилась. — Огрызаюсь я.

Он смеется, этот темный, извращенный смех, который обещает боль и удовольствие в равной степени. Этот звук пугает меня. По моему телу пробегает дрожь.

— Моя очередь. — Все его лицо темнеет, глаза прожигают меня до хруста. — Ты нашла человека, который заложил кольцо и оставил наличные под твоей кроватью?

Еще один вопрос о маме.

Я тянусь за спиной, чтобы расстегнуть лифчик, мое тело сжимается в предвкушении.

Датч делает огромный шаг вперед, захватывая мое запястье под своей огромной мозолистой рукой. Его запах затягивается вокруг меня, как канат. Янтарные глаза заглядывают в мои собственные, посылая предательские токи по венам.

Он обратил мое собственное тело против меня. Куда делись семнадцать лет самоконтроля?

— Я собираюсь снять это с тебя. — Дышит он.

Тихо. Спокойно. И все же он предъявляет свои права. Требует права собственности.

Когда я говорю, мой голос груб и ломок.

— Это не правило...

— У тебя есть еще один вопрос, Кейди. Еще один вопрос, прежде чем мой самоконтроль иссякнет и я буду метить каждый дюйм этого тела, пока сидение, вставание, чертов душ не заставят тебя думать обо мне.

Я дрожу, чувствуя, как учащается пульс и сжимаются легкие.

Его глаза — две лужицы темных обещаний, а рот — резкая полоса угроз и жара.

— Почему ты так со мной поступаешь? — Прохрипела я. — Почему я, а не какая-нибудь девушка из твоего мира?

Улыбка, которую он мне дарит, высокомерна и абсолютна — Датч знает, что я принадлежу ему, и ему не нужно отвечать на этот вопрос честно, чтобы я поняла, что он собирается делать дальше.

Но он все же берет секунду на обдумывание ответа.

— Тебе есть что защищать, а мне есть что уничтожать. Ты убегаешь в музыку, а я оказываюсь в ловушке. Ты прячешься от меня, а я все равно нахожу тебя. Там, где кончаешься ты, начинаюсь я. — Он обхватывает длинными пальцами мою шею. — Может, мы и не из одного мира, Каденс, но мы сделаны из одной и той же чертовой души.

26.

КАДЕНС

Мой бюстгальтер с шелковистым звуком падает на край ковра. Я не слышу его. Мои стоны слишком громкие, они льются из меня, как нотный треск, когда Датч проводит большим пальцем по моей только что обнаженной коже.

A D# G

Пальцы врезаются в ноты, создавая музыку. Создавая хаос.

Трение слишком сильное.

Слишком.

Слишком.

Я впиваюсь ногтями в его волосы, когда он укладывает меня на ковер.