–  …Вот предварительный розыгрыш полета, - сказал начальник штаба.
– Если расчеты Архипцева верны, то сто пятнадцатый обнаружит базу «фоккеров» через тридцать пять минут после взлета. В этом случае сто пятнадцатый сразу же радирует координаты немцев… Одновременно с этим по тревоге двумя эшелонами поднимаются первая и вторая эскадрильи и отряд «охотников». Архипцев уходит, ломая курс. Ясно?
– Ясно… Из-за стола поднялся Дорогин.
– Т-ттоварищи, самая главная задача не дать им подняться в воздух. Нужно в-ввыходить на цель с малых высот. Н-ннемцев нужно накрыть прямо на с-сстоянках… Он повернулся к Архипцеву.
– С-ссто пятнадцатый готов?
– Готов, товарищ полковник!
– Выполняйте. Архипцев приложил руку к пилотке и вышел.

–  К-ккомандирам эскадрилий и майору Кошечкину собрать экипажи у своих машин, - сказал Дорогин.
– Ждать в готовности номер один. В воздух по к-ккрасной ракете. Первым идет Кошечкин. Мы с начальником штаба у рации на КП. Я пойду флагманом со второй эскадрильей. Все. Командиры эскадрилий встали.
– Разрешите идти?
– Идите, - сказал Дорогин.

Узкие крылья сто пятнадцатого отбрасывали еще более узкую тень, но последнюю минуту на земле они стояли именно в этой тени.
– Ты все рассчитал?
– спросил Архипцев у Гуревича.
– Все.
– Женька, внимательно!..
– посмотрел на Соболевского Архипцев.
– Есть, командир!
– вытянулся Соболевский.
– Ребята, мы должны их найти. Обязательно должны!
– Найдем, - сказал Гуревич.
– Найдем, командир!
– сказал Соболевский.
– По местам!
– приказал Архипцев. Соболевский и Гуревич пошли по своим кабинам. К Архипцеву подошел Кузмичов.
– Привет!
– улыбнулся Архипцев.
– Привет!
– ответил Кузмичов. Архипцев залез в машину. Откинулась крышка астролюка, и высунулся Соболевский.
– Кузмич!
– крикнул он.
– Подойди на секунду!.. Кузмичов подошел. Женька наклонился к нему и сказал: - Нарви цветочков, зайди в столовую летного состава и передай их Кате, официантке. Скажи, что это… - От Гуревича… - закончил Кузмичов.
– Правильно, - сказал Соболевский, подмигнул Кузмичову и захлопнул за собой люк.

Рация раскалилась от солнца и, казалось, страдала от жары так же, как и все стоящие вокруг нее. Сидели только двое: радист и командир полка - полковник Дорогин. Дорогин держал в руке микрофон и смотрел на взлетную полосу. Вдалеке сто пятнадцатый выруливал на старт. Он остановился у начала полосы, и нарастающий звук его моторов заполнил весь аэродром. Все смотрели на одиноко стоявшую машину. Из репродуктора сквозь треск разрядов донесся голос Архипцева: - Рубин! Я - Сокол-115. Разрешите взлет! Дорогин сам щелкнул переключателем, наклонился и сказал в микрофон, глядя на сто пятнадцатый: - Сокол-115, я-Рубин. В-ввзлет разрешаю.
– Вас понял!
– ответил голос Архипцева, репродуктор щелкнул, взорвались моторы, и сто пятнадцатый начал свой разбег. Самолет оторвался от земли, поджал шасси и ушел навстречу солнцу. Все, кто стоял на командном пункте, напряженно смотрели ему вслед.

Разомлевшие от жары командиры отрядов и эскадрилий сидели вокруг рации в расстегнутых гимнастерках, держа шлемофоны в руках. Вдалеке под крыльями своих машин прятались в тень готовые к вылету экипажи. Жарко. По лицу радиста струйками стекает пот. Подошел Кузмичов. Он остановился около Кошечкина и шепотом спросил: - Товарищ майор! Сто пятнадцатый давно на связи был?
– Последний раз минут пятнадцать тому назад… - А сейчас?
– А сейчас молчат. Идут курсом и молчат… Чтоб не запеленговали.
– Ясно, - сказал Кузмичов и продвинулся вперед. В это время из репродуктора понеслись разряды и неясное бормотание. Оживился весь командный пункт. Дорогин тревожно посмотрел на часы. И вдруг репродуктор заговорил голосом Архипцева, заговорил быстро, но очень четко: - Рубин, Рубин! Я - Сокол-115… От Самохина слева идут пять машин! Это «фокке-вульфы»! Нет, шесть машин! Семь! Как слышите? Как слышите? Прием! Все вскочили. Дорогин щелкнул тумблером и закричал в микрофон: - Сто пятнадцатый! Вас понял!.. Уходите немедленно! Архипцев сказал Гуревичу: - Уходить надо!
– Женька!
– крикнул Гуревич.
– Внимание! Он схватил Архипцева за плечо: - Командир! Еще немного! Они могли подняться не с основвой базы! Быстро и точно Женька приготовил пулеметы к бою.

Из репродуктора звучал голос Архипцева: - Рубин! Рубин! Аэродром где-то совсем близко! Прием! Дорогин отчаянно закричал в микрофон: - Архипцев! Не смей принимать бой! Уходи!.. Уходи!!! М-ммать твою!.. Прием… Голос Архипцева тонул в пулеметных очередях: - Рубин! Рубин!!! Не успеваю!.. Уйти не успеваю!.. Длинная пулеметная очередь заглушила голос Архипцева. Люди на КП стояли в бессильной ярости. Кузмичов, не отрываясь, смотрел в репродуктор…

Крутится сто пятнадцатый. То вверх, то вниз… Атакуют «фокке-вульфы». Пикирует сто пятнадцатый, пикируют за ним «фокке-вульфы»… Женька стреляет из пулемета, лицо перекошено. Ему очень мешает парашют. Кончились патроны в крупнокалиберном. Женька вставил новый магазин и сбросил с себя парашют. И опять стреляет Женька… Бьет из пулемета Гуревич. Архипцев сжал зубы и надавил на гашетки пушек. Задымился один «фокке-вульф», клюнул носом. Медленно переворачивается через крыло «фокке-вульф»… Летчик выпрыгивает и открывает парашют.

Секундная тишина, и на командном пункте прозвучал усталый голос Архипцева: - Рубин!.. Я - сто пятнадцатый!.. Один готов!.. Молчание. Пулеметная очередь… И опять голос: - Зонтик раскрыл, подлюга недобитая!

Совершенно мокрый Архипцев крикнул, глядя вперед; - Женька, говори с землей!..
– и опять нажал на гашетки пушек.
– Женька!
– крикнул Гуревич.
– Дай Рубину координаты! От Самохина южнее три-пять километров! Расчет был верный! Не отрываясь от пулемета, Женька закричал: - Рубин, Рубин!.. Я…

Репродуктор прокричал голосом Соболевского: -…Я - сто пятнадцатый!
– Затем раздался треск, не похожий на эфирный разряд, и репродуктор замолчал…

Гуревич растерянно повернулся к Архипцеву: - Серега! Я пустой… У меня все… - Он оттолкнул пулемет и потряс Архипцева за плечо.
– Серега!!! Сергей нажал на гашетки и не услышал выстрела. Он испуганно посмотрел вперед и еще раз нажал на гашетки… Выстрела не было… Он повернулся к Гуревичу. Венька качнул головой. Стрелять было нечем…