И душно ей было не только из-за крохотных комнатушек, но и из-за обилия народа в доме.

Всё вместе угнетало эту могучую женщину. Мама хочет отправить её в имение, но там Аксинье

вовсе нечего делать. Она не крестьянка и никогда не сидела на земле.

— Дуняша, что задумалась? — Маша остановилась у порога светёлки сестры и, дождавшись

приглашающего кивка, с удовольствием вошла.

— Да так…

— Можно посижу у тебя… тут светло…

Дуня поднялась, освободила место за столом, а сама села на сундук.

— Маш, а какая она… сестра великого князя княжна Анна*?

Боярышня тяжело вздохнула и, посмотрев на белую стену, где совсем недавно был чудесный

рисунок, ответила:

— Строгая, важная…смотрит свысока.

— А что о ней говорят?

— Боятся о ней говорить.

Дуня посмотрела на сестру более заинтересованно и сложила руки в молитвенном жесте.

Машка не выдержала и улыбнулась, а потом вздохнула и призналась:

— Со мной там никто ни о чём не говорил. Велели сидеть тихо и вышивать.

Дуня сразу поняла обиду сестры. Машульку позвали в кремль, как искусницу, у которой

можно было научиться новым видам вышивки, а на деле демонстративно проигнорировали. А

ведь сестра создавала поистине шедевры и в этом времени, да и ближайшие пятьсот лет ей нет

и не будет равных. Это только в будущем благодаря Интернету можно будет посмотреть на

работу мастериц мирового уровня и поучиться у них, а здесь все вышивают схоже и редко

когда учатся чему-то новому.

— Так как же ты догадалась, что о сестре князя побаиваются болтать? —

полюбопытствовала Дуняша.

— Они зыркали на неё исподлобья, перешептывались, и взгляды при этом… недобрые.

— Думаешь, оговаривают?

— Не знаю, — девочка пожала плечиками, — но глаз у княжны вострый, расчётливый и

безжалостный.

— Хм, а дед говорит, что Иван Васильевич очень любит свою сестру и они часто общаются.

— Княжну хотят сосватать за князя Рязанского, — тихо поделилась новостями Маша. — Его

уже отпустили из московского дома и ждут обратно со сватовством.

Дуня в удивлении выгнула бровь. Она не понимала, зачем столько лет надо было держать

при себе наследника рязанского княжества, а потом сделать вид, что он свободен и женить его

на московской княжне. Уж присоединили бы Рязань к Московскому княжеству и всё, так нет

же, рубят хвост по частям. А умная и цельная княжна Анна будет укреплять Рязань, как

самостоятельное княжество. Это Дуня помнила из истории. Да только все усилия княжны в

будущем окажутся бесполезны, и лучше бы она воспользовалась любовью брата для того, чтобы сразу как можно выгоднее связать Рязань с Москвой.

Дуняша нахмурилась, а потом хмыкнула, поняв, что рассудила, как типичный диванный

критик. Всё-то им виднее и всё-то у них просто. Она посмотрела на начавшую обшивать

незатейливым стежком основу будущего лепестка сестру и пока та не погрузилась в работу, поспешила спросить о жене великого князя:

— А Марию Борисовну ты видела?

Машуня засияла и улыбнулась. Дуня удивилась её реакции и подалась вперед.

— Рассказывай!

— Да нечего рассказывать. Я же говорила, меня привели и посадили в уголке. Я там всё

время и просидела, а когда уходила, то Мария Борисовна вошла и я прямо перед ней оказалась.

Она попросила меня показать свою работу… — Маша зарделась, — …и похвалила. Потом

маленький княжич вбежал и всё вокруг него закрутилось.

— А ты?

— А меня вывели.

— Машуня! И молчала? Всех видела — и ни словечка!

Маша загадочно улыбнулась, а потом призналась:

— С тобой столько всего произошло в тот день, а я всего лишь рядом постояла.

Дуня обняла сестру и зашептала, что не всего лишь рядом постояла, а своими глазами

посмотрела на членов великокняжеской семьи и оценила их поведение среди своих.

— Скажешь тоже! — смутилась девочка.

— И скажу. Вот Анна тебе не понравилась, зато Мария Борисовна показалась душевною.

Может, из-за того, что она тебя ласковым словом наградила?