Я не могу и не хочу верить, что человек, который обнимал меня и целовал, убил моих родителей и пытается убить меня.

Лютаев смотрит на меня с жалостью.

– Если тебе так легче, – усмехается Марич. – Я считаю, что у твоего жениха металла в яйцах не хватит для покушения или заказа убийства. Альфонсом быть ему подходит больше.

Успокоил так успокоил.

Нервно кусаю губы под черным бесстрастным взглядом Марича. Очень хочется закричать, затопать ногами и донести до этих чёртовых бездушных мужиков, что ничего подобного, и Андрей меня любит, но что-то мешает мне выразить уверенный протест.

Слишком легко жених, который раньше торопил меня со свадьбой, перенёс её на целых полгода. Слишком далеко он от меня сейчас, и дело не в расстоянии.

Похоже, мои розовые очки в этом доме постепенно покрываются трещинами.

Нам с Андреем надо поговорить. И не по телефону.

Неужели мама, которая уговаривала меня не торопиться, была права, и Андрей мне не подходит? Отец тоже был против. Это его условие: свадьба через год после помолвки. Андрей же хотел пожениться еще до моего отъезда в Сингапур, даже предлагал сбежать, но я не хотела расстраивать родителей, хотя он убеждал меня, что они меня так любят, что простят и поймут.

А теперь Андрей говорит, что мы поженимся когда-нибудь через полгодика.

И Лютаев объясняет мне для чего этот срок.

Я, может, и наивная, но не дура.

Игнорировать странные факты я не собираюсь. И уж точно не теперь, когда мне угрожает смерть.

От неловкого молчания меня спасает деликатный стук в дверь.

– Травяной чай готов, – раздаётся голос Сати.

Я с изумлением смотрю на мужчин передо мной. Кто из них пьёт такое?

Марича с чем-то, кроме чашки эспрессо, я представить не могу.

Ещё в доме родителей, когда он частенько приезжал к отцу, я поражалась тому, сколько крепкого кофе он способен выпить.

– Спасибо, – отзывается Лютаев, разрешая мои сомнения и, подняв крышку фарфорового чайника, придирчиво принюхивается.

После его одобрительного кивка Сати ставит поднос на стол, и я с трудом заставляю себя не пялиться на неё в открытую.

За то время, что я её не видела, она преобразилась. И если у меня нет мании величия, то Сати скопировала меня. Волосы забраны во французскую косу. Мини-платье сменил летний сарафанчик до колена, не такой скромный, как мой, но все же… Исчезли кольца и браслеты, только на шее красуется тоненькая цепочка с подвеской.

Я неосознанно прикасаюсь к тому месту, где у меня под футболкой висит кулон в виде знака зодиака.

Это сейчас что происходит?

Я вижу, как Сати поедает Марича глазами, но тот, бросив на нее лишь мимолетный взгляд, больше не обращает на неё никакого внимания, и после безуспешного ожидания ей все же приходится уйти.

– У тебя есть ещё вопросы? – спрашивает Марич у Макса, когда за Сати закрывается дверь.

– К Анастасии? Пока нет, – Лютаев отпивает чай, и до меня доносится аромат душицы и тимьяна. – Может, появятся завтра утром.

– Хорошо, – кивает Марич. – Тогда, Анастасия, мы тебя больше не задерживаем, – и по его взгляду я понимаю, что мне лучше покинуть кабинет без возражений.

Ничего не имею против.

Делать мне, конечно, в этом доме нечего, зато есть над чем подумать.

Выходя, слышу:

– У меня к тебе есть ещё одно дело…

Дверь захлопывается, и разобрать подробности уже невозможно. Да у меня и своих проблем хватает, чтобы еще вникать в чужие.

Сати, слава богу, не караулит меня за углом, хотя брошенный ей напоследок взгляд был весьма недобрым, и я снова возвращаюсь в свою спальню.

И вроде бы Марич не ограничивает меня в передвижениях, но я все равно чувствую себя, как в тюрьме.

До ужина ещё есть время, и я решаю сделать то, что собиралась до появления Лютаева. Позвонить тёте Оле.

– Настенька, милая, ты где? – заполошно спрашивает она, как только проходит соединение.

У меня теплеет на душе: ну хоть кому-то не все равно, что со мной.

– Я спала, когда вы звонили… У вас все в порядке?

– Серёжа заезжал сегодня с утра к тебе в загородный дом. А там все закрыто, я поняла, что ты перебралась в город. Правильно сделала… Я была недалеко от твоей квартиры часа два назад, забежала к тебе, но ты не открывала… Куда-то ходила развеяться? Я все понимаю, но я же волнуюсь… Может, будешь предупреждать, когда уходишь куда-то?

Тетя Оля, видимо, забыла, что я давно совершеннолетняя, но у нас все в семье страдают гиперопекой.

– Все в порядке, – вру я. – Не волнуйтесь.

– Может, я с утра загляну к тебе? Ты во сколько встаешь? Мне опять нужно в ателье там рядом.

– Нет, не стоит. Я сейчас все равно не там живу, – сглотнув, признаюсь я.

Я и рада бы умолчать, но неизвестно, как долго продлится наша с Маричем сделка. Все равно все всплывёт рано или поздно.

– А где ты живешь? – напрягается тётя Оля. – У Лены, да?