И теперь Дикаев снова нажимает на клитор, но больше не убирает руку. Он двигает его, трет. Я сжимаюсь вся. Это невыносимо. Все пульсирует, горит, шум крови в ушах, нервы оголены…

Кир ласкает меня, по натянутая во мне струна не лопается, выпуская на свободу смывающую все на своем пути волну.

На мгновение я теряюсь в ощущениях.

Кирилл позволяет мне обмякнуть в его руках.

Сжав меня в объятиях почти до боли, он тяжело дышит мне в шею. Я спиной чувствую, как ходит ходуном его грудь, колотится сердце.

Дикаев-то если и получил удовлетворение, то только моральное. Подмяв меня под себя, он нависает, и взгляд у него сумасшедший.

– И не смей больше ни с кем ходить, поняла?

Не давая мне ответить, Кир впивается мне в губы жадным поцелуем.

Отступившая эйфория оставляет после себя слабость во всем теле. Я мягкая глина в его тисках, и захоти он сейчас взять меня, я вряд ли бы нашла в себе силы воспротивиться. Прямо сейчас Дикаев – хозяин моего тела, потому что мозги не работают совсем.

Я чувствую какой он горячий, чувствую упирающийся в меня каменный член, силу его рук, на которых он удерживает вес тела, чтобы не раздавить меня. И от этого я еще больше таю. Я беспомощна перед этим желанием.

Мне везет, что Кирилл решает не торопит события.

Запечатав на моих губах свой приказ, он поднимается с постели.

Не только его взгляд блуждает по моему телу. Из-под ресниц я тоже разглядываю его.

Какой же он красивый.

И, правда, выглядит немного диким.

Взлохмаченные волосы, лихорадочный блеск глаз, легкая щетина, порочные губы, твердый подбородок… Длинная шея и широкие плечи, мускулистые руки с сильными пальцами, при взгляде на которые я, наверно, теперь каждый раз буду краснеть, вспоминая, что он вытворял. Как ласкал, как сжимал, как я цеплялась за его запястья.

Я стараюсь не смотреть туда, но глаза сами собой скашиваются к паху Кира, где впечатляющая, на мой неопытный взгляд, выпуклость внушает трепет и неясное томление.

– Оль, до греха доведешь, – хрипло обещает мне Дикаев, перехватив мой взгляд на его все еще стоящий член, и я зажмуриваюсь от стыда.

Это не то же самое, что смотреть в кино.

Это очень смущает.

– Мне нужно в душ, я сейчас… – объясняет мне ненужно Кир, а сам не уходит, будто прикованный стоит надо мной, ест меня глазами.

– Хорошо, – сипло отзываюсь я, не решаясь поднять на него глаза.

– Ты мой подарок, Истомина, не забывай, – низкий голос пробирает до мурашек.

Я почти не дышу.

Краем глаза вижу, как Кир, чуть прихрамывая, выходит из спальни. Мозг, играя со мной злую шутку, подкидывает воспоминание о том, как двоюродная сестра, медик, рассказывала, что оргазм притупляет боль и вообще временно повышает болевой порог. Дикаеву удовлетворение было бы актуальнее, чем мне…

О чем я думаю? Кошмар!

Как вообще это произошло?

Нет, я подозревала, что это вероятный исход событий, если девушка приходит в гости к молодому парню, который живет один, но это же не касается нас с Киром!

Растаявшее сиюминутное удовольствие оставляет после себя чувство неловкости. Как я могла позволить Дикаеву трогать меня там? Да я даже не вякнула! Более того, только сейчас я соображаю, что так и лежу с задранной футболкой на постели, где меня заставили пережить первый в жизни оргазм. Он же мне совсем не нравится! Ну если только самую чуточку. Иногда он не совсем придурок.

Хотя бы теперь понятно, почему Кир так стремится заняться сексом, если ему хотя бы в половину становится так же хорошо, как было мне.

Но мы знакомы всего неделю! Я теперь все? Падшая женщина? Пошла по рукам? Или это и вправду нормально?

Я подрываюсь с постели и меряю шагами комнату. Хочется убежать, чтобы не смотреть в глаза Дикаеву, когда он вернется. Он же все понимает! Видел, что мне понравилось! Но одежда еще не высохла…

Метнувшись на балкон, убеждаюсь, что в своих предположениях я права.

Как ни странно, именно плащ почти совсем сухой. Вода в него не впиталась, в просто скатилась, а то, что намокло серьезно, это в основном швы.