Не думаю, что есть необходимость показывать на нём. Это ведь надо будет его трогать, получается. И делать это по такой фигне как-то даже обидно. Впереди много куда более сложного, а хочется максимально оттянуть моменты наших соприкосновений.

И без того не по себе от внезапного осознания, что совсем без них, скорее всего, не обойтись.

— Что тут улавливать? — почти зло возражаю.

— Кому-то тяжело воспринимать глядя, проще на своём теле. Я из таких, и мы тоже люди, — примирительно говорит Давид, даже вздыхает тяжело. Почти проникаюсь. — Подвигай мной, и я пойму.

Его тон кажется вполне безобидным, да и в глазах скорее просьба, чем наглость или пошлость. Но всё равно колеблюсь. Как-то быстро Давид перестраивается, ещё совсем недавно иначе смотрел. Да и вообще, так ли есть необходимость его трогать? Если надо, сто раз повторю в замедленном темпе.

— Вик, я гуглил некоторые силовые приёмы, — слегка нетрепливо вмешивается в мои мысли Давид. — Мы всё равно будем контактно взаимодействовать, в чём проблема начать сейчас?

«Контактно взаимодействовать»…

Выражается прям по-спортивному. Вот только некоторые его взгляды… И как-то резко накаляющаяся между нами атмосфера…

Опять не к месту вспоминается жаркий настойчивый поцелуй. И сразу аж не по себе становится, что Давид ухватил, что для меня будет проблемой как-либо его касаться.

— Проблем нет, — тут же отрезаю. — Просто не думала, что ты настолько растренирован, да ещё и тугодум.

Да, какая-либо выдержка окончательно машет мне ручкой. Чем неизбежнее становится наше с придурком «контактное взаимодействие», тем сильнее злюсь. И сама знаю, что грубо всё это. Он мне деньги вообще-то платит.

Замять не успеваю, потому что Давид хмуро бросает, почёсывая затылок:

— Обидно вообще-то.

Глупо застываю, глядя на него. Я и не такое ему говорила, но правда, с чего взяла, что ему пофигу? Вдруг что-то чувствует?

Да и даже если нет, а выпендривается сейчас так — всё равно мне стоит быть посдержаннее. По крайней мере, пока я его типа тренирую. Надо бы извиниться…

Но вместо этого зачем-то почти мягко уточняю:

— Правда?

— Ну да, — бурчит Давид.

Как ни странно, этого короткого ответа хватает, чтобы я разом вдруг перестроилась. И почему-то уже не кажется такой уж напрягающей идея его коснуться. В конце концов, этот придурок тоже человек, может, хватит его воспринимать как… Я даже не знаю, как. Ходячей опасностью?

Странная мысль. Нет ничего опасного в безобидных прикосновениях.

Приближаюсь, одновременно говоря:

— Извини. И вправду перегнула. Просто не совсем уверенно чувствую себя в роли тренера.

Давид чуть напрягается: то ли от моего приближения, то ли от того, как легко я признаю собственную слабость. Впрочем, оба этих факта скорее меня настораживают, чем его. Но ничем не выражаю смятения, тем более что этот придурок пристально следит за каждым моим действием, так ничего и не сказав.

Зачем-то делаю довольно глубокий, но хоть не шумный, вздох, а потом как можно увереннее касаюсь его рук. Поднимаю, стараясь совладать с собственными по-дурацкими дрожащими пальцами. Какой горячий сейчас Давид.

По температуре я имею в виду. Хотя…

Нет, лишняя мысль. Много кому идут безрукавки. И вообще симпатичных парней хватает.

— Руки вот так, не резко, на вдохе и выдохе, — почему-то чуть ли не ласково поясняю, пытаясь двигать его руками в силу возможностей с учётом разницы нашего роста. Делаю так несколько раз, чувствуя ускорившееся сердцебиение. Как же мы чертовски близко… — Делай это, одновременно шевеля ногами.

Давид вроде улавливает, как руками шевелить надо, только вот с дыханием не справляется. Оно у него неровное. И более тяжелое, чем должно быть.

Подмечаю эти факты сначала как спортсменка, а потом вдруг и у самой дыхание сбивается. Ведь неожиданно остро улавливаю, в чём тут дело. Вернее, в ком. Во мне.

Давид ведь смотрит безотрывно. И как будто чуть ближе становится. Едва уловимо, но, чёрт возьми, остро всё равно.

Тааак… Самое время снова включить голову. С руками вроде разобрались. Дальше стопы?

Всё ещё не глядя ему в лицо, опускаюсь на колени. Мне кажется, или в этот момент Давид дышит ещё тяжелее? И руками шевелить вроде как перестаёт. Всё внимание у него теперь на меня.

Ну логично, я ведь ему по поводу ног объяснять собираюсь. Вот только… Не кажется мне, что дело именно в этом. И позиция у нас неоднозначная.

Ещё и взгляд сам собой при этой мысли падает туда, где как раз ничего не лежит, а наоборот, стоит. Чёрт… И так рядом с моим лицом.

— Так, ноги, — прочистив горло, опускаю взгляд, старательно делая вид, что ничего такого не происходит. — Стопы вот так, — касаться его ног куда проще, чем рук. Во-первых, тут одежда есть, а во-вторых, я уже на многое готова, лишь бы поскорее замять эти неловкие моменты. — Попробуешь? — смотрю на него снизу вверх.