— Нет, — пытаюсь оттолкнуть руками.

— Да, — парирует он, вжимая меня в стенку так, что становится больно. — Постоишь на шухере? — повернувшись влево, обращается к кому-то.

Проклятье… Этот подонок ещё и не один. Я крупно влипла.

Брыкаюсь сильнее. После слов о шухере нет никаких сомнений, что договориться с мудаками не получится. Тут только драться, хотя сейчас у меня это отстойно получается. Ещё и сильный оказывается этот Руслан.

Который довольно скалится моим попыткам вырваться, ещё и подаваясь ко мне навстречу и давая понять, что они его возбуждают.

— Отпусти меня, придурок, — рычу, трепыхаясь зажатыми к стене руками и пытаясь шевелить ещё и ногами.

«Придурок» недовольно рычит, явно уже не заводясь от моего сопротивления, а раздражаясь. Нагло лезет ко мне в джинсы, легко подавляя сопротивление. Ещё и встряхивая меня слегка, ударяя спиной о злосчастную стену, когда снова пытаюсь оттолкнуть.

— Не зли меня, — цедит мне прямо в губы, мерзко прихватывая их своими.

Ещё чуть-чуть — и меня стошнит от его запаха и близости. Поверить не могу, что это действительно происходит. Давно не чувствовала себя настолько беспомощной — что аж плакать хочется. Я и всхлипываю ему в губы, пока его язык слюнявит мне чуть ли не подбородок.

Фу, блин. С виду нормальный парень, а по сути убогое дерьмище, ни на что способное. Только и может, что девушек зажимать насильно. И брать, видимо, так же неумело и исключительно о себе думая, как и целует.

Собираю остатки сил и высвобождаю руки из его хватки, долбанув его ими. В эту же секунду слышу грозное справа:

— Отпустил её быстро.

Вздрагиваю. Не знаю, смеяться мне или плакать. С одной стороны — мне на выручку всё-таки приходят, причём очень решительно и смело. С другой… Ну почему именно Давид?

Единственный, кто дерётся ещё более отстойно, чем могу я в пьяном состоянии. Хотя я всё равно ему благодарна за то, что всё же пошёл следом, как почувствовал что-то, ещё и предусмотрительно справа зашёл, а не слева, где «шухер». Который, конечно, всё равно начеку и приближается. Крепкий тип, по роже — быдло быдлом.

А Руслан, одной рукой держа меня, снисходительно оглядывает Давида:

— Пхах, судя по твоему виду, ты уже погеройствовал и остался без зубов. Хочешь ещё без челюсти? Без глаз?

Замираю. А я и забыла, что Давиду ещё и достаться успело. Ещё эти двое — и точно заработает сотрясение. Кажется, мне пора вмешаться, как-то отвлечь ублюдков, схватить его за руку и бежать вместе. Другого выхода не вижу. Нам с ними не справиться.

Но Давид, похоже, уверен в обратном. Заявляет дерзко:

— Считаю до десяти. Десять, девять… — и ловким движением срубает подскочившего к нему «шухера». Так резко и технично, что я, кажется, даже моргать перестаю.

А потом и вправду получаю освобождение — Руслан отпускает меня, чтобы самому разделаться с Давидом. Завязывается потасовка. Двое против одного. И чем больше я вглядываюсь в происходящее, тем больше понимаю, что волноваться тут стоит за этих двоих. Хотя я, конечно, не буду. Подонки заслужили каждый удар, хотя некоторые из них можно назвать жестокими.

А ещё — профессиональными. Давид явно знает, что делает. И уворачивается технично, и защиту ставит совсем не такую, как тогда в переулке, и сам попадает всякий раз. Когда нужно отсекает, при этом создавая себе как можно больше удобных моментов для ударов. Сильных, уверенных, метких.

— Всё, всё, — скоро слышу запыхавшийся голос Руслана и понимаю, что так ни разу не вмешалась.

Не пришлось.

— Мы сматываемся, хватит, — вторит своему другу типок, который стоял на «шухере».

И хотя по обоим плачет тюрьма, едва ли мы сейчас сможем её обеспечить. Стоит только Давиду на секунду притормозить, чтобы вопросительно посмотреть на меня, явно спрашивая совета, как эти два идиота вырываются и, чуть ли не спотыкаясь, кидаются к выходу из арки.

Конечно, взгляд Крючковой, которая внезапно осознала, что я всё-таки крут; бесценен. Но чёрт возьми… Дикое волнение за неё, как назло, никак не отступает, даже после того, как выплеснул ярость на ублюдках. А ещё и накатывает ощущение реальности — мне ведь объясняться с Викой явно придётся. Не говоря уж о том, что накроются наши с ней занятия.

Только и могу, что, замерев напротив неё, смотреть. Не только в ошеломлённое лицо, но и по телу взглядом веду: так, одежда вроде бы цела, ранений никаких нет, уроды мало что успели. К счастью.

Хотя сам факт их нападения снова дербанит что-то внутри, зарождая новую волну агрессии. Тот ублюдок к стене девчонку прижимал и слюнявил, когда я зашёл.

— Ты ведь только начал заниматься… — неожиданно заговаривает Вика.

Её голос чуть дрожит. А взгляд безотрывно прикован к моему лицу.