«Кристина, у меня для тебя плохие новости, — пробурчал внутренний голос. — Ты влюбилась в этого мужчину. Окончательно и бесповоротно».

— Как же ты мне нравишься, Ивес Ир’сан, — тихо сказала себе под нос, гладя твердую грудь через слой одежды.

Разумеется, Ивес не услышал. Он уже спал.

***

Через два дня пайки закончились.

Как ни старалась восьмая группа, совершить чудо было не в их силах. Теперь, когда на корвете ещё и температура установилась около двенадцати градусов, люди хотели есть ещё больше.

Ровно в тот день, когда из пищи на борту остались лишь швархи, лейтенант Раадши-Харт и лейтенант-коммандер Ир’сан принесли жирного клыкастого и шипастого тритона. Хэл морщился от боли и зажимал окровавленный бок, а потому Дени схватила аптечку и почти сразу увела ларка в каюту. Ивес двигался очень медленно, а его хвост побелел почти до середины. Он объяснил, что за ночь прорубь частично затянулась, а потому пришлось создавать её снова.

Тритон оказался на удивление вкусным — почти как хорошо откормленная курица. Жир и те несколько специй, которые Дени удалось найти в закромах багажа переселенцев, и вовсе придали блюду оттенок ресторанного блюда руки шеф-повара. А может быть, мы все были голодным настолько, что местный тритон показался амброзией. Мяса пойманного зверя хватило ровно на день, а затем рацион вновь сменился на жареных швархов.

Когда тритона готовили, я внезапно спохватилась, а не будет ли он отравой для людей, ведь атмосфера Тальвиля ядовита. Аскелл уверил, что в процессе термической обработки весь яд распадается на безобидные вещества. Он же первым попробовал новую пищу и продемонстрировал, что с ним всё в порядке.

Прошло ещё три дня. Хальгарду с Ивом каким-то чудом удалось отловить ещё одного тритона, только поменьше. Ребята уходили на поиски пропитания ежедневно, но Ивес обмолвился, что больше не чувствует резонаторами ни единого живого существа поблизости.

Холод пропитал нутро «Солнечного ветра». Один раз Аскелл завёл двигатель и чуть-чуть прогрел помещения. Самую малость — так как несколько людей начали кашлять, а нашей скромной аптечки не хватало, чтобы вылечить пассажиров. Всё чаще плакали дети. Один раз я услышала всхлип Зои: «Мам, я не хочу есть эту гадость. Когда мы уже прилетим на нормальную планету?»

Меня уже подташнивало от запаха швархов, желудок сжимался при виде неаппетитных насекомых, но, кроме них, ничего не было, да и сами швархи больше не размножались, а значит, рано или поздно закончатся и они. Я ела потому, что понимала: надо.

Дни слились в одну клейкую снежную массу: холодную и полуголодную. Ещё неделя миновала так, что если бы я не посматривала в календарь на коммуникаторе, то не смогла бы сказать точно, сколько времени мы уже на Тальвиле.

Несколько раз Ивес хмуро смотрел на порции, которые становились день ото дня всё меньше и меньше, и отдавал мне свои.

— Зачем? Вы же с Хэлом кучу энергии тратите! На полдня минимум в снега уходите! — возмущалась я.

— А у тебя недобор веса, и моя прямая обязанность следить за тем, чтобы ты не похудела ещё больше, а то док Бланк с меня шкуру сдерёт. Ешь, если не хочешь, чтобы мне попало.

Разумеется, я похудела. На жёсткой протеиновой диете вообще сложно не сбросить вес, но об этом мы молчали. Похудели все пассажиры. Даже огромный медведеобразный Хальгард стал как будто бы меньше в объёме.

Дока Бланка и гипотетическое «снятие шкуры» я тоже никак не комментировала, потому что не была уверена, что не разревусь. Очевидно же: оператор Космофлота не понял, что у нас чрезвычайная ситуация, а к тому моменту, как на КС-700 начнут задаваться вопросами, почему военный корвет до сих пор не вернулся с Техора, у нас уже давным-давно закончится пропитание.

Хорошо, что остатков плазмы с лихвой хватает на очистку воздуха и воды.

Люди перестали неприкаянно слоняться по коридорам и всё больше проводили времени взаперти в каютах, греясь в спасательных капсулах. Я просила их экономить тепло, но тщетно.

Селвину становилось всё хуже. Трещина в ребре, а может, и целиком сломанное ребро, давала о себе знать. Как и несколько пассажиров, он начал кашлять, но как лучше всего разбирающийся в медицине член восьмой группы уверял всех, что это от холода — мол, как только нас найдёт спасательная бригада, в нормальных условиях он обязательно пойдет на поправку.

Дениз и Аскелл проводили всё время или жаря швархов, или в инженерном отсеке, колдуя над маяком.

Всё свободное время я честно старалась сосредоточиться на учебе, потому что так вместо нервов и сводящего от голода живота думала о полезном. Однажды, когда залезала в папку на коммуникаторе Ивеса, палец соскользнул, и вместо иконки документов я попала в соседнюю. На весь экран развернулся почтовый ящик с электронными письмами цварга. Я бы закрыла его сразу, но взгляд выцепил знакомое имя — «Лёва Кузнецов».