Она выдохнула и посмотрела куда-то в сторону.

— Тогда… тогда мне больше нечего тебе сказать.

— Тем лучше. Кажется, на сегодня я слышал достаточно.

Она кивнула, развернулась и покинула кабинет.

Глеб выпустил воздух из лёгких, доплёлся до рабочего кресла и рухнул в него, только сейчас осознав, под каким неимоверным давлением находился.

На какое-то время он будто бы совсем отключился, попросту выпал из реальности.

Что делать дальше? Не с делами, чёрт с ними. Он уже вся распланировал и отдал нужные распоряжения — Марьянов организовывает ответный ход. Заговорщики рано возрадовались, посчитав, что за ними последнее слово.

Что делать с Полиной? Как после всего этого ей доверять?

Подавать на развод? Освободить её от оков ненавистного брака? Всё объяснить Канатасу, расторгнуть соглашение и как-то выкарабкиваться самому? Сейчас это казалось единственно верным решением.

Слева что-то болело.

Он ведь сможет её отпустить. Он должен её отпустить. Не могло ничего хорошего выйти из брака, заключённого таким вот варварским способом. И не может быть в этом браке доверия. Не говоря уже о любви…

Любви.

Мать его, в каких облаках он витал?

Его ненадолго отвлёк звонок от Марьянова, и очень кстати. Глеб оперативно скорректировал план, распорядившись привлечь специалистов по киберугрозам.

Ему приходилось прилагать немалые усилия, чтобы сосредоточиться. Перед глазами по-прежнему стояло бледное лицо жены и полные слёз голубые глаза.

Едва закончив звонок, он выругался и швырнул телефон на бумаги, усеивавшие стол.

Нет, этот вопрос стоило обсудить прямо сейчас.

Иначе его натурально вывернет наизнанку.

Если она желает свободы, он её ей вернёт.

С радостью.

Глеб покинул свой кабинет и потратил добрых полчаса на её поиски. На звонки она не отвечала. Гудки шли, но трубку никто не поднимал.

Какого чёрта?

Дежуривший в парадном холле охранник перехватил его взгляд и, очевидно догадался, что он вышел не на прогулку.

— Глеб Викторович, вы случайно не Полину Александровну ищете?

Её имя глухой болью отозвалось под рёбрами.

Он кивнул:

— Ты её видел?

— Да вот, минут двадцать назад выбежала на крыльцо. В плащике и с сумочкой. Её за воротами машина какая-то дожидалась.

— Машина?..

— Ага.

— Что за машина?

Охранник нахмурился:

— А… я не знаю. Может, такси…

Глава 60

— Полина, я бесконечно рад, что ты приехала. Сам просить тебя никак не решался. Вот только не думал, что повод окажется таким безрадостным…

Я ничего на этот ответить Алексею Георгиевичу пока не могла. Потому что самозабвенно рыдала у него на плече, заливая слезами его домашний халат и бороду.

Вывалившись из присланного за мною дедом авто, я, едва себя помня, попросту рухнула в объятия родственника.

Между судорожными рыданиями я сподобилась малыми порциями, рвано и комкано объяснить, что у меня стряслось. И какое-то время дед просто баюкал меня в объятиях, ни о чём не расспрашивая.

Но слёзы постепенно стихали, и теперь Алексей Георгиевич попытался привести меня в чувство.

— Девочка моя, ты так все глаза себе выплачешь. Может, успокоительного? Или хотя бы воды?

Я помотала головой, дрожащей рукой поправила растрепавшиеся волосы.

— Нет-нет, так дело не пойдёт, — он нажал кнопку переговорного на столике рядом с диванчиком. — Принесите воды. И успокоительного. И бумажных салфеток. И перекусить чего-нибудь.

В ожидании тех самых бумажных салфеток, я, не церемонясь, отерла щёки тыльной стороной ладони и судорожно перевела дух.

— И-извини… в-весь халат тебе промочила.

— Да брось ты на такую ерунду отвлекаться, — нахмурился дед. — На тебе же лица нет! Белая как мел, губы почти посинели. Господи…

Какая же я всё-таки дура. Переполошила пожилого человека. У него же с сердцем плохо, а я прилетела, как заполошенная… Стыд накатывал на меня поверх всего остального, заставляя взять себя в руки.

— П-прости, пожалуйста. Мне не стоило… тебе и своих забот…

— Полина, — строго оборвал меня дед. — Не смей. Ты — моя кровь, единственное дорогое мне существо, слышишь? Выброси из головы эти мысли!

— Это как-то по-идиотски, — я шмыгнула носом. — Уже столько времени прошло, а я приехала только, когда… когда всё к чертям покатилось. Но я не навещала, потому что подумала, ты не особенно-то и хочешь меня видеть. Мы столько… столько раз говорили, созванивались, и ты…