Мамуля одобряюще качает головой, а дети… дети просто счастливы, от того что их отец проводит с ними время!

Как все-таки хорошо, что Омар выучил русский язык, и может свободно общаться со своими детьми! И пусть он никогда не узнает, что он их отец, но явно его сердце открыто им. Оно явно чувствует больше, чем его разум.

Догорают последние огни заката и на пляже становится прохладней.

– Ну что, а теперь поедем на экскурсию? – улыбается шейх детям.

– Ула! – подскакивает Дана на ножки.

– Эксулсия! – Амир, вставая, случайно задевает ногой песочный замок и от него отваливается деталь.

Дети смотрят на это несколько мгновений, а затем, вопя и гогоча доламывают песочный замок.

– Все равно за ночь ветер сдует. – философски заключает шейх.

– А мы в садике тоже ездили на эксулсию!!! – Амин начинает скакать вокруг шейха, и к нему присоединяются остальные дети.

– И куда вы ездили? – живо интересуется Омар.

– На моложенную фаблику!

– Мы там моложенное кушали!

– А тут есть моложенное?

– Есть, конечно! – смеется шейх с умилением глядя на скачущих озорников.

Дети орут, начинают гоняться друг за дружкой и уносятся вперед.

Мамуля заметно отстает от нас, Гуля и вовсе идет в отдалении. Мы с Омаром вроде как остаемся наедине.

– Я очень рад тебя видеть, Снежная Лилия. – обжигающе смотрит на меня Омар сверху вниз.

Я и забыла, какой он на самом деле высокий и мощный. Два метра литых мышц! Вот в кого мои дети такие рослые!

И какой же он все-таки по-мужски привлекательный, красивый мужчина…

Лиля, у него три жены и пятеро детей! – напоминает противный внутренний голос.
– А с твоими, вообще, восемь! Даже не думай!

– Спасибо, что согласилась приехать, и привезла детей и маму.

– Спасибо, что отправили за нами самолет. – только и могу ответить я, смущенная собственными мыслями

– Ты не носишь тот гребень, который я тебе подарил? – вдруг спрашивает Омар, оглядывая мои длинные, белокурые волосы.

А у меня все обмирает внутри. Точно, гребень! Я и забыла про него! Не думала, что шейх о нем спросит, хотя вещь эта баснословно дорогая, и продав ее, нам хватило и на дом, и на машины, и на мою танцевальную студию. И что мне теперь ему ответить?

А потом на ум приходит и вовсе неприятная мысль: а если он потребует его назад?

ГЛАВА 18

ЛИЛИЯ

Шейх катает нас по вечернему городу на своем роскошном автомобиле. Он отлично знает все туристические достопримечательности, а также аутентичные места, о которых знают только местные. Мама и дети во все глаза рассматривают ночные огни небоскребов, и причудливые дорожные развязки, я же немного нервничаю от вопроса Омара про гребень, но тот больше не затрагивает эту тему.

Под конец дети устают и засыпают. Мы возвращаемся домой. Шейх помогает нам донести сонных детей до их комнат. Он осторожно несет Амина, потом возвращается за Амиром, а Дану и вовсе несет очень осторожно, как самую настоящую драгоценность, боясь навредить ненароком.

– Спасибо вам за экскурсию, Омар. – довольно улыбается мама.

– Я рад, что вам все понравилось, Лидия Игоревна. Очень надеюсь, что наши встречи теперь будут частыми.

Эм… в каком смысле? Что он имел ввиду?

– Не проводишь меня до автомобиля, Снежная Лилия? – обращает свой взгляд на меня шейх.

– А, да, конечно, пойдем.

Мы выходим в теплую ночь. На небе так много звезд… наверно, не меньше чем было в ту ночь, когда он подарил мне нечто большее, чем драгоценный гребень – моих детей.

– Спасибо, за то, что провел этот вечер с нами и детьми, - говорю ему, стоя у автомобиля.

– Мне очень понравилось играть и общаться с ними. Они – замечательные!

– У вас ведь тоже есть дети…

– Да.

Почему-то мне ревниво слышать о его женах и детях, но, не мне его обвинять, это точно! Шейх всегда вел себя по отношению ко мне очень честно и трепетно. Да, он не знает о том, что в ту ночь стал отцом, но он подарил мне драгоценность, продав которую, я смогла обеспечить жизнь себе и его детям от и до!

– Я бы хотел, чтобы они тоже были моими детьми. – вполне искренне улыбается Омар.

– Но они не твои. – быстро возражаю я, памятуя о том, что здесь дети принадлежат отцам, а не матерям.

Шейх молчит. И я умолкаю. Глаза в глаза. В его черных огромных зрачках мерцают звезды. Мужественные черты лица, обрамленные аккуратной бородой, заостряются. Не знаю, сколько мы так стоим. Шейх явно не торопится уезжать к своим женам.

– Мне пора к детям. – нарушаю я молчание, иначе… я даже не знаю, во что оно могло бы перерасти.