Он нашел свои записи, мы начали разбираться. Записи были малопонятны, мне пришлось выписать все на отдельную бумажку, составив самодельную таблицу. Что давали и когда. Не было ли чего-нибудь совершенно нового? Посмотрели за два года назад. Все повторялось. Я смотрел на выписки и думал. Поливитамины — это раз.

— Поливитамины присылают одинаковые или разные? — спросил я доктора.

— Разные, — ответил тот, — причем даже в одной партии могут быть несколько видов.

— И как вы тогда их раздаете?

— Каждому по одной. Поливитамин и все…

— Так, значит поливитамины отпадают.

— Точно так же можете не принимать во внимание и рыбий жир, — усмехнулся врач, — его выпивают далеко не все, а с десятилетними мы и не настаиваем…

— Хорошо, — сказал я, — далее идет аскорбиновая кислота.

— Ничего не могу сказать. Вряд ли…

— В каком виде ее присылают?

Врач продемонстрировал упаковки. Так, завод витаминов. Аскорбиновая кислота 0.025 с глюкозой 5.0 грамма. Может, вместо этих таблеток лежало что-нибудь другое? Я задал соответствующий вопрос.

— Все может быть, — ответил Павел Владимирович, — но я и сам частенько лакомлюсь. А этот сильный кислый вкус плюс приторная сладость глюкозы — здесь трудно с чем-то спутать. Да и упаковки были запечатаны. Нет, подозрений никаких не было.

— А это еще что такое? — удивился я, — гематоген? Неужели тот, по одиннадцать копеек, который племяш у меня все выпрашивает, когда мимо аптеки прогуливаемся?

— Он самый, — кивнул врач, — было даже какое-то циркулярное письмо по этому поводу.

— Можно взглянуть?

— Да, ищу, ищу, — доктор рылся в бумагах очень долго, но, наконец, письмо было найдено. Я тут же его присовокупил к остальным бумагам в своей папке. Появилось внутреннее чувство, что след взят.

— Гематоген — это препарат, изготовленный из бычьей крови и какао. Улучшает кроветворение. Кровь, оно конечно, звучит… покачал головой Павел Владимирович, — но какая тут может быть связь? Ведь кровь бычья.

— Мало ли что.

— Да вот, читайте сами аннотацию.

Я прочитал. Ничего нового. Что такое гематоген, я знал давно, не стану же я покупать своему племяннику неизвестно чего.

— Аннотация — это хорошо! А теперь, пожалуйста, сам гематоген, — попросил я, — если остался.

— Ну если еще не весь растащили, то должен быть, усмехнулся врач.

Нашел коробку. Пустая. Я даже слегка расстроился.

— Ничего, — чуть покраснел врач, — у меня есть еще пара плиток.

Честный человек. Другой бы скрыл. Пара гематогенин оказалась лежащей у него в тумбочке возле пачки чая и сахара. Нетрудно было догадаться, что эти плитки доктор приберег для себя. Вместо шоколадок к чаю…

Я изъял гематоген и сразу поехал в лабораторию. Свою. Где отдал в один отдел циркулярное письмо, а в другой, на биохимию, сам гематоген. И стал ждать. Потом, не выдержав, зашел. Бумага была вроде бы настоящая, вот только никто таких писем по интернатам и прочим детским учреждениям не посылал. Зато меня самого послали (куда подальше) в лаборатории. Приходите завтра!

А назавтра меня вызвал начальник и сообщил, что это дело все-таки закрыли. И чтобы через час папка с моим заключением лежала у него на столе. Вместе со всеми вещественными доказательствами. Куда я отправился после этого? Правильно, в лабораторию.

— Слушай, может быть, мы ошиблись, — сказал мне знакомый эксперт, — у тебя нет еще таких образцов гематогена?

— Разве двух штук мало? — удивился я.

— Такое впечатление, что их кто-то съел, — даже смутился эксперт.

— Так что же не так в анализах? — спросил я, глядя ему в глаза.

— Да, ошибка, наверное…

— И все-таки?

— У этого гематогена реакция на человеческую кровь. Те же антигены. Можно подумать, что кровь для изготовления этих плиток брали не на скотобойне, а в пункте переливания крови…

Никаких письменных заключений в лаборатории я, естественно, не получил. И в деле писать об этом непроверенном анализе не стал. Но начальнику своему сообщил. Он долго смотрел на меня, а потом сказал тихо:

— Эх, парень, опоздали мы с тобой родиться…

То, что он хотел тогда сказать, я понял только, прочитав записки Станислава Григорьевича. Все стало на свои места.

Итак, было дело о вампирах в Народном Комиссариате. Раскрытое благодаря стараниям двух следователей (одним из которых был автор записок) в том самом злополучном тридцать седьмом году. Целый отдел вампиров. Их тогда расстреляли.