Жена страдала от холодности мужа, а муж убегал от сварливой жены в объятья любовниц. Мой отец был довольно пылким мужчиной, но с другими женщинами. Наверное, когда-то моя мачеха любила его за эту пыл-25 кость, поэтому сейчас она так страдала, не получая её. Изводила себя рев-ностью. Иногда мне было её жаль.

Изабель всю дорогу прожужжала мне правое ухо, перечисляя достоинства душки Гарри Коллинза. Тот лейтенант, что не отходил от Изабель на балу.

Один отец смотрел на плантации, пробегавшие в окне экипажа, и сетовал, что в этом году хлопка будет мало. Потом усмехался, говоря: «а табака больше, чем в прошлом году». У отца было ещё и две плантации табака.

Когда хлопок падал в цене или случались непредвиденные обстоятельства, всегда выручал табак. Его не только нюхали и курили, но и использо-вали в медицине. Он умел выгодно вложить деньги, покупая дома в Сент-Огастине и сдавая их под большие проценты. В Банке у него тоже были вложения. Имел проценты и в Ост-Индийской торговой компании. Так что мой родитель никогда не прогорал! Всегда на плаву. Получив в наследство одну плантацию, он превратил её в империю, а себя в императора. Поэтому мой отец мог спокойно плевать на общественное мнение. Тем более что это мнение он мог купить, если очень надо будет.

Нас у парадного входа встречал новый конюх. Он помог хозяевам выйти из экипажа. Подавая мне руку, Лука опустил глаза, а я почувствовала, как мои щёки горят. Испугавшись, что кто-то заметит это, я подхватила юб-ки и бросилась к ступенькам.

Изабель крикнула мне вдогонку, выходя из экипажа:

— Подожди!

— Догоняй! — не оборачиваясь, сказала я, уже скрываясь в доме.

И только, когда двери моей спальни закрылись за спиною, я смогла выдохнуть и вдоволь надышаться этим пьянящим воздухом любви.

До чего же он красив. Мне не нужны были лейтенанты, сынки плантаторов, богатые вдовцы. Я хотела просто жить, наслаждаясь каждой мину-той рядом с Лукой. И никак не могла понять, почему отец, такой всесиль-ный и богатый, не может дать мне этого счастья. Дать свободу Луке и маленькую хижину, где мы будем жить, как простые люди. Я так мечтала об этом. Тайком мечтала, боясь сказать кому-то о своей любви к чер-нокожему рабу.

Через два дня я осмелилась зайти на конюшни. Лука встретил меня в воротах. Поклонился, но не смотрел вниз, как положено рабам. Рабы моего отца болтливы. Моё происхождение уже было известно ему.

Он смотрит на меня, а я на него и теряюсь. Не знаю, что ему сказать. Я

даже забыла, зачем пришла, стоило мне только переступить порог конюшни и увидеть молодого конюха. Стою, бледнею и краснею одновременно.

Не растерялся Лука.

— Мисс Лили, вы хотите сделать конную прогулку?

Он уже знает моё имя. Моя догадка верна. Рабы сплетничают за моей спиной. Впрочем, как и всегда. Годы ничего не изменили.

— Да, — я пытаюсь смотреть на него, — мне нужна лошадь. Запряги

26

Эмму.

— Вас сопровождать?

Он спокоен, а моё сердце барабанами стучит в груди. И этот нежный бархатистый голос Луки, словно накрывает мне с ног до головы.

— Да, — отвечаю я, отводя взгляд.

Ну, что за глупая гусыня? Чего бояться? Он раб и намного смелее меня.

Я выросла в доме белого отца. Воспитывалась, как госпожа, и так нереши-тельна с ним.

Лука запряг мою лошадь. Помог забраться в седло. Взяв под уздцы Эм-му, спросил:

— Куда вы хотите прокатиться?

— Просто хочу… — я осеклась.

А куда я хочу? Никуда. Я пришла поглазеть на тебя. И мне стыдно за это неподобающее поведение для леди.

— Я хочу проехать верхом, вот и всё, — придумала на ходу я, стараясь скрыть своё смятение.

— Вы знаете, мисс Лили, я недавно здесь, но видел одно красивое место у речки. Хотите туда?

Он ещё спрашивает! Конечно, хочу!

Но ему я ответила не так восторженно, как подумала.

— Да.

С этого дня начались наши отношения. Нет, они не выходили за рамки разумного, но и не походили на «госпожа и раб». Мы были друзьями. При посторонних он обращался ко мне, как подобает: «мисс Лили». Наедине.

На нашем тайном месте у речки, Лука называл меня «Лили». Как же мне это нравилось. Слышать своё имя из его уст.

Мы были ещё детьми. Наивными и невинными детьми. Бегали друг за другом по поляне. Он собирал цветы, а я плела венки, которые мы пускали по реке. Он всегда что-то шептал, бросая венок в тихое течение.

— Что ты говоришь? — спросила однажды я, вслушиваясь в это бормо-тание.

— Прошу, речных фей исполнить мою мечту, — вполне серьёзно сказал он.

— Фей? — я засмеялась. — Тара говорит, что фей не существует.