Ну, родила рабыня и что? Мало ли кто отец ребёнка. Ребёнок чёрный и они же, совокупляются, как животные. Белым женщинам чёрные дети не прощались. Чёрный ребёнок, как клеймо. И женщины в отличие от мужчин, переполненные чувством материнства, не могли отказаться от своего ребёнка. Она свободная, а ребёнок нет. Он сын раба! И обретёт свободу, только если хозяин даст её ему. Это так несправедливо, когда твой цвет кожи определяет статус в обществе. Чёрный — раб, белый —

господин, а я посередине.

Я сотни раз думала, почему он признал меня? Почему забрал в свой дом? Почему дал мне всё, что положено дочери белого господина? Он мог отказаться от меня, как другие белые на его месте. Но господин Эдмунд пошёл против принятых норм в обществе рабовладельцев. Он признал меня! И он не стеснялся моего существования! На все вопросы гостей и знакомых: «Кто это?», он спокойно отвечал: «Компаньонка моей дочери

Изабель и моя незаконнорожденная дочь Лилия».

Я не была его позором, но моё происхождение было позором для ме-ня. Дети, рождённые в браке неосвещённом церковью, носили на себе всю жизнь позор своих родителей. За любовь отца и матери мы расплачи-вались порицанием общества, словно это наша вина. Я часто слышала, что ублюдок — это отродье дьявола, у него с рождения чёрная душа. На мне грех моего незаконного рождения и за всю жизнь мне не замолить его. А я была ещё и дочерью чёрной рабыни. Греховно вдвойне!

Свой грех я не замаливала по воскресеньям в церкви, сидя на имен-12 ных скамейках Дарлингтонов. Я молилась, чтобы мама попала в Рай и отец жил долго, ведь я под его защитой. Пока он дышит, я сплю на белых простынях. Мой гардероб полон красивых платьев. Меня одевают по утрам и раздевают по вечерам. Меня купают. Я сижу за хозяйским столом. Я почти госпожа.

О! Этот стол! Когда я впервые села за него, леди Джейн воскликнула, возмущаясь:

— Я не буду есть с чёрной за одним столом!

Маса Эдмунд спокойно сказал, даже не оторвав глаз от тарелки:

— Хорошо, я прикажу подавать тебе в твою спальню.

Леди Джейн из своих покоев не выходила неделю. Но поняв, что никто не скучает по ней, соизволила всё же порадовать своим присутствием нас.

Её появление за обедом маса Эдмунд никак не прокомментировал, словно жена не бойкотировала его. Пришла и пришла. Ничего существенного не произошло.

С леди Джейн мы стали врагами. Она считала меня врагом! Меня — де-сятилетнего ребёнка, врагом! Я до жути её боялась. Боялась оказаться когда-нибудь в её власти.

Однажды она зашла в мою комнату и сказала:

— Не думай, что это твой дом. Эдмунд не всегда будет оберегать тебя.

Придёт время, и я сполна припомню тебе всё. Я припомню тебе и твою мать — шлюху. И то унижение, что я испытываю каждый раз, глядя на тебя.

Сказав это, она ушла, улыбаясь какой-то мерзкой улыбкой.

Леди Джейн мечтала, как расправится с ребёнком за страсть её мужа к чёрной женщине. Не мужа она винила, а меня. Эдмунда леди Джейн боялась как огня. При этом он никогда не поднимал на неё руку. Ему достаточно было просто посмотреть на жену, чтобы она заткнулась и ушла.

Я слышала от рабынь, что хозяин давно не спит с ней. Уже несколько лет. Врачи запретили леди Джейн иметь детей. Беременность и роды уби-вают её. Ценность женщины в середине восемнадцатого века в плодови-тости. Леди Джейн родила мужу сына. Молодому хозяину Кристоферу исполнилось семнадцать лет, и он служит в армии. Отец купил Кристоферу эполеты лейтенанта в кавалерийском полку Его Величества Георга третьего. Его дома не было больше года. После первых родов последовало три выкидыша, пока бог не дал им Изабель. Роды были очень тяжёлые. Леди

Джейн пролежала в родильной горячке несколько дней. Уже готовились к худшему, как больная пошла на поправку.

Между мной и Изабель год разницы. Господин Эдмунд быстро нашёл решение мужской проблемы. Жену ему заменила моя мать. Вот и бесилась леди Джейн, засыпая в одиночестве, пока муж развлекался с рабыней.

Мой отец недолго горевал и по маме. Через месяц молоденькая рабыня, купленная на рынке, уже грела его кровать по ночам. Девушка ничего не понимала на английском языке. Она родилась в Африке, попала к охот-никам за рабами, была продана работорговцам в Конго, пересекла океан

13 на корабле, прежде чем маса увидел её на рынке в Сент-Огастине. Он дорого за неё заплатил. Девушку звали Ия. В день её покупки, Ию крестили и нарекли Марией. Только Ия наотрез отказывалась отзываться на христианское имя. Гордая и непокорная Ия. Она не захотела рожать масе ублюдков и как только разродилась первым, задушила дитя. Рабыни говорили, что у Ии на рынке отобрали младенца. Она родила его на корабле. Хозяин покупал только хорошенькую рабыню, а не ребёнка.

Узнав об удушении своего ублюдка, господин приказал засечь до смерти детоубийцу.