Изабель была на грани нервного срыва. Тяжело дыша, она источала одну злобу. Ещё в те мгновения я жалела её. Бедная, как брак с этим про-ходимцем уничтожил всё хорошие в моей сестре. Нет больше улыбчивой всегда смеющейся девушки. Она медленно превращалась в озлобленную женщину. Изабель отчаянно искала вину в окружающих её людях, но только не в себе. Если брак с Гарри так невыносим, то зачем пытаться сохранять иллюзию этого счастья.

— Ты же, знаешь, что это он покусился на меня, — говорила я ей, —

а не я, Изабель.

— Знаю, и если ты останешься, он завершит начатое сегодня, — вытирая слёзы, шептала она.

— Отдай мне мои документы, сестра. Я уйду навсегда, — попросила я, вставая с постели.

Сестра замотала головой и отступила к дверям.

— Нет, он найдёт тебя и снимет тебе домик, как поступал наш отец со шлюхами. Я так не хочу.

Я никак не могла понять, что пытается мне сказать Изабель. Документы у неё в руках. Я свободна и могу идти куда глаза глядят. Никто не может стать у меня на пути. И какие шлюхи? При чём тут Гарри и отец? И только когда руки сестры потянули за края свитка, а бумага зашелестела, я бросилась к ней.

— Нет! Остановись! Что ты делаешь!

В двери ворвались два надсмотрщика. Я успела только выхватить кусочек листочка из рук сестры, как была остановлена сильными руками мужчин. Они держали меня за руки, оттаскивая от Изабель, рвущей на куски мою свободу. Она кромсала листья и тут же кидала их пол себе под ноги.

— Вот тебе! Вот! Свободы хочешь?! Никогда ты её не получишь! — кричала она демоническим голосом. — Когда Гарри вернётся, тебя уже продадут! Неблагодарная тварь! Продайте её!

Надсмотрщики потянули меня по полу. Я вырывалась и голосила, не веря, что всё это реальность, а не страшный сон. Меня продаёт родная

67 сестра. Она выбирает своего неверного мужа, бросая меня в зависимость от сумасбродства чужих людей.

На улице уже ждал торговец рабами.

Меня бросили в клетку с другими несчастными, и замок защёлкнулся, заставив меня замолчать. Бессмысленно взывать к разуму Изабель. Она решила мою судьбу ещё несколько месяцев назад, когда соврала мне, что никаких бумаг с красной лентой в кабинете нет. Моё самое страшное разочарование в жизни связано с родной сестрой. Я любила её, а она продала меня за пару серебряников.

ГЛАВА 14. Ожидание неизвестности хуже самой неизвестности

Когда-то по этой дороге я ехала в карете с отцом. Даже года ещё не прошло с того счастливого дня. Теперь я ехала в клетке в Сент — Огастин.Благо женщины, сидевшие рядом со мной, не задавали мне вопросов.

Кто-то плакал. Кто-то отрешённо смотрел на меняющийся пейзаж. На ком-то были кандалы. Не знаю, зачем женщинам цепи. Они слабые и убежать от надсмотрщиков не смогут. Да и куда им бежать? Повсюду чёрный цвет кожи, как кричащее клеймо рабства. Я среди них была белой вороной.

Один надсмотрщик, что ехал рядом верхом, не сводил с меня уже знакомого мне вожделенного взгляда. Он, словно раздевал меня, глазами.

Облизывался и, поймав мой взгляд, нагло чмокал губами. Я отворачивалась от него. Хотелось плакать от такой безысходности моего теперешнего положения.

Я рабыня! До этого я так остро не ощущала этого позорного статуса.

В доме отца, мне напоминала о рабстве только мачеха. После смерти отца я смутно представляла весь этот ужас. Скорее я была, как бедная родственница на попечении сестры. А теперь сижу в клетке с другими рабами и не знаю, что ждёт меня впереди.

Господи! Я даже не смогла передать весточку мисс Луизе. Чтобы она попыталась меня выкупить. Я уже согласна на работу в бордели. Не куртизанкой, конечно. Ну хотя бы горничной.

Ох, тяжело вздыхала я, вспоминая и мистера Холефильда. Он точно бы не позволил такого обращения со мной. Старший надсмотрщик Гарри уво-лился, как только сезон подошёл к концу. Забрал расчёт и уехал. О моём ужасном положении не знал никто. А значит, помощи мне ждать было неоткуда.

Закрыв ладонями лицо, я всё же тихонько заплакала.

68

Пока собирали по всем плантациям свой товар, пришлось несколько раз останавливаться. Одни наши соседи опознали меня в клетке.

Миссис Леонела всплеснула руками, заметив меня:

— Господи, Лили! — воскликнула она. — Как так?

Я немного оживилась. Подскочив к прутьям клетки, потянулась к доброй старушке.

— Миссис Леонела, помогите мне, прошу, — молила я. — Изабель порвала мои документы и продала меня им.

Старушка покачала головой.

— Милая, я попытаюсь воззвать к её христианской добродетели, — пообещала она. — Продавать сводную сестру, пусть и от рабыни, это преступно.