— Марк и мой сын! Я хочу его увидеть!

— Сын? Сын, блять?! Вспомнил, мудачина, что у тебя есть сын?! Завали ебало! Нет у тебя никакого сына! Это у меня, сука, сын! У меня! — визжала Яна. — Каким ты ему батей был, а? Да никаким! Даже мне, блять, был батей получше! Кто ты ему, блять?! Так, дядя, что мать иногда ебет?! Ты даже отчимом ему был пиздец хуевым!

— Завали ебало…

— Не нравится правда ебучая?! Не нравится, блять?! Ты не хотел его, никогда не любил! Тебе похуй, что с ним! За две ебаные недели не написал, не поинтересовался, есть ли у твоего сына еда! Тебе было похуй, на свалке он живет и жив ли вообще! Злился на меня блядину такую, а про него просто забыл нахуй! А если бы я проебалась? Если бы он вместе со мной сдох от голода?! Все, блять, пиздуй и живи в свое удовольствие! Не будет ебаного шума, никаких обязанностей, никто мозг не ебет!

С подрагивающей нижней челюстью и лопающимися белками глаз Леша сделал шаг к отвернувшейся Яне и схватил за запястье.

— Яна, хватит! Хватит, блять! Сейчас мы все поедем домой!

— Пусти, сука, — дернула Яна рукой.

Ее активные попытки освободиться заставили Лешу вцепиться в ее плечи.

— Хватит вести себя, как тупая блядь! Ты не такая!

— Не такая?! Не такая, блять?! Да хуй ты знаешь, какая я! Я не та, какой ты меня считаешь! Я уже не могу класть хуй на все проблемы и жить в удовольствие! Я уже не ебанутая малолетка, которой достаточно хуй вывалить, чтобы заткнуть рот! Я выросла, как личность, стала охуенной мамашей и наконец-то, блять, поняла, что в говне и с говном жить не буду!

Новый рывок Яны, Леша вцепился в ее руки еще сильнее, ограничивая движения. Пока происходила общая попытка ударить друг друга взглядом, Яна чувствовала, как цепкие пальцы оставляют на теле призрачные синяки.

— А еще я не твоя ебаная вещь, чтобы хватать меня, когда хочешь и как хочешь! Думаешь дохуя сильный? Я сильнее! Ну въеби! Давай, блять! Я сегодня же сниму ебаные побои и накатаю заяву. Не посадили хуи из налоговой? Так я сама тебя к хуям засажу! С твоим послужным и моим умением пиздеть выйдешь может к выпускному моего, сука, сына! Ну чего, блять, хватку ослабил?! Пизди, раз хочется! Не хочется?! А мне пиздец как!

Со всего размаху Яна заехала Леше коленом в пах. Под его красноречивую ругань, она скрылась за дверью и закрылась на все защелки.

В душе Яны дымили погребальные костры. Она сама спалила надежду. Если до визита Леши она еще верила, что когда-нибудь они смогут нормально общаться, то теперь точно знала, что нет. Отношений с Лешей Яна точно не хотела, все же у них было важное связующее звено: ребенок. Ей хотелось верить, что рано или поздно у Леши проснутся отцовские чувства, что хотя бы у ее сына будет нормальная модель семьи.

Разумеется, Леша не изменился. Продолжал указывать ей, как жить, что делать, хватать за руки. Хочет значит вернуть себе функции Яны, чтобы облегчить жизнь? Только теперь она честно призналась себе, что их положение безнадежное и уйти было лучшим решением.

Яне бы хотелось сказать, что она была полностью довольна новой жизнью, но это было бы ложью. Прошел месяц, и она столкнулась с обратной стороной своего заработка. Как оказалось, идеальной работы не существует. Да, Яна подошла ответственно, изучала своих клиентов, а также конкурентов, тенденцию спроса и предложения. Она была себе SMM-специалистом, маркетологом, фотографом, дизайнером, спецом по общению с клиентами и сценаристом. Увы, новые прокачанные навыки были ничтожны перед одним единым: навыком быть порноактрисой.

Проснувшаяся сексуальность словно износилась. Яна воспринимала свою деятельность, как работу, и постепенно перестала возбуждаться. Ей приходилось играть оргазм, репетировать выражение лица перед зеркалом и перезаписывать стоны. Втыкая в себя самые разные предметы ежедневно, Яна чувствовала, что сама себя насилует. Ей было противно от всего: слишком красивых фоток и видео, грязных комментариев, приватных запросов и целого арсенала в шкафу.

Дело было не только в том, что тело сопротивлялось новым попыткам стать товаром. Психологическое состояние было еще хуже. Еще никогда Яне не хотелось стать настолько незаметной. Она укутывалась в бесформенную одежду, на улице натягивала капюшон и избегала общественных мест. Нет, ее не мучил страх, что кто-то из толпы узнает ее. Ей просто хотелось спрятаться в домике от внешнего мира.

Чтобы зарабатывать столько, сколько хотела Яна, приходилось выполнять индивидуальные задания за дополнительную плату. Она брала не все. Зато все читала. Тот факт, что незнакомые люди предлагали ей за деньги пить свою мочу, заниматься очень групповым сексом и запихивать в себя чуть ли не всю кухонную утварь, угнетал Яну. Ей было противно не от себя самой, а от тех, кто считал ее куском мяса.

Последние недели Яна работала через силу. Она ненавидела каждого, кто платил за ее страдания. Раз ей стало противно, значит настала пора заканчивать. Яна собиралась поднакопить сумму, которой хватит хотя бы на год безбедного существования. Потом она сможет открыть свое маленькое дело, может вложится во что-нибудь или пройдет курсы. Наконец-то не надо было запихивать себя в свой идеальный профиль. Яна удалила абсолютно все, прекрасно зная, что встретит свои фото на просторах интернета еще не раз.

Тот вечер был посвящен Марку. Яна не переставала удивляться, как быстро растут дети. Беспомощное существо, которое она таскала на себе круглосуточно, стало активным малышом, убегающим от нее при любом удобном случае. Марк еще не ходил, он ползал на четвереньках, зато так быстро, что Яна еле успевала следом. Теперь сыночек исследовал мир, тянул в рот и разбрасывал все подряд. Он облизывал тапки, бил себя по лбу ложкой и хохотал, когда Яна показывала, как прыгают лягушки.

Яна позволяла своему ребенку все, никогда не заставляла есть и покупала ему непрактично дорогую одежду. Ей нравилось дурачиться с ним, а потом расцеловывать в пухлые щечки. Испорченная косметика, разводы на зеркалах и испачканные полы были мелкими неприятностями, зато сколько радости они приносили Марку! Скорее всего, через сына Яна баловала маленькую девочку в себе. Ее детство прошло в коммуналке, ограничениях и строгости. Мало того, что она завидовала девочкам с роскошными куклами, еще и мать срывалась на ней после работы. От нее требовалось быть удобным тихим ребенком. Как пошла в школу, так еще и умным. Своего сына Яна не собиралась перестраивать, уже в восемь месяцев он имел свободы больше, чем она в восемь лет. Яне было проще наорать матом на теток, которые сообщали, что некрасиво, когда ребенок валяется в клумбе, чем ограничивать сына.