— Да соблазнил наверняка, — предположил Шарик.

— Ты морду этого Ортиса де Сарате видел? Кого он соблазнить может? — скептически спросил я. — Только бутылку.

— Может, он так выглядит после проклятья? А если его протрезвить побрить и приодеть…

— Хорошо. Пойдем с другой стороны. А морду Оливареса ты видел? Думаешь, у него может родиться симпатичный потомок?

— Хандро, ты придираешься. Нормальная у него морда старого чародея. Умеренно страшная. А поскольку там еще материал был от двух самок, то итог мог получиться вообще прекрасный.

— Но безголовый. Потому что влюбиться в этого Ортиса де Сарате могла только идиотка.

— Может, у нее были специфические вкусы на мужчин?

Серхио хмыкнул, и Шарик заткнулся, сообразив, что сочинять мы можем долго, но правды от этого не узнаем. Да и какая нам, в сущности, разница, если причины ненависти старого чародея к местному алькальду мы узнали, пусть одной участницы этой истории нет в живых, а второй участник писается в штаны при виде Оливареса?

— Дон Алехандро, может, нам все же дать деру в ту же Гравиду? — неожиданно предложил Серхио. — Если участвует придворный чародей, ничем хорошим эта история не закончится. Используют всех нас и закопают.

— Балбесина. Куда Хандро убежит? У него теперь ученическая метка, по которой они с Оливаресом всегда могут друг друга найти, если не глушить. А глушить постоянно для здоровья вредно, — проворчал Шарик.

— А если Оливареса?.. — Серхио покрутил руками, как будто кому-то сворачивал шею. — И глушить ничего не надо будет. А потом бросаем все — и в Гравиду. А оттуда — еще куда.

— Балбесина, в Гравиде и Мибии говорят на одном языке, в других странах — нет. И куда ты собрался без знания языка и денег? А у Хандро еще и фальшивые документы, которые проверку не выдержат.

— На Сангрелар? — предложил Серхио. — Жить там опасно, но можно. Документы там никто не спрашивает.

— Хандро нужна лицензия чародея, — заупрямился Шарик. — Вот выполнит Оливарес хотя бы часть своих обязательств, тогда…

— Тогда может быть поздно.

Шарик воинственно уперся четырьмя лапами в кругленькие бока, наверняка собираясь припомнить Серхио его относительную полезность и заявить, что тот может валить вообще куда хочет и оставить нас в покое. Но тут на дороге послышался стук колес, отвлекший моих спутников от выяснения отношений между собой. Возвращение Оливареса от Ортисов де Сарате всегда сопровождалось неприятностями. Прошлый раз он притащил от них мибийский гербовник, и я несколько дней провел, заучивая гербы и титулы. Некоторых носителей Оливарес лично для меня показывал иллюзиями, сообщая, какие должности они занимают и где я мог их видеть. Когда я заикнулся, что это не должно входить в обучение чародея (уж очень толстым оказался гербовник), проклятийник заявил, что заботится о моей же безопасности, чтобы я ненароком не столкнулся с кем не надо.

В этот раз Оливарес привез Карраскилью. Раньше я думал, что придворные чародеи — люди занятые, но сейчас обнаружил, что времени у них свободного куда больше, чем нужно. Мибийский король совсем не беспокоится о работе для ближайших подчиненных, что в корне неправильно. Я бы на его месте загрузил своего чародея так, чтобы у того времени не было лишний раз присесть.

Но поскольку место мибийского короля мне не светило, пришлось идти встречать гостей. Показывать радушие при этом я не счел нужным. За радушие в моей башне в последнее время отвечает Оливарес. Вон как сияет, хоть бери — и на освещение используй.

— Алехандро, собирайся, поедешь с Рикардо. — Оливарес посмотрел на меня, нахмурился и уточнил: — У тебя есть приличная одежда?

— Чародейская мантия, но она чужая и, как выяснилось, приметная.

— В чем ее приметность?

— Индивидуальный пошив плюс зачарования, — ответил я.

Чародеи переглянулись, а потом Оливарес попросил Серхио принести мантию, пока мы продолжим разговор. Серхио посмотрел, хмуро сконцентрировав взгляд в области чародейской шеи, но проклятийник даже не дрогнул, лишь попросил поторопиться.

— И откуда такая мантия у вас, дон Алехандро? — заинтересовался Карраскилья.

— Досталась по случаю.

Оливарес хмыкнул.

— Ты не представляешь Рикардо, какие вещи достаются Алехандро «по случаю». Иным таких случаев не выпадает ни одного за всю жизнь. А у него прямо-таки один за одним.

— Но одежда ему по случаю не доставалась, как я погляжу. Уго, на тебе обязанность заказать ему что-то поприличнее.

— Отправлю заказ, — кивнул Оливарес. — Ты прав, Рикардо. Не должен мой ученик ходить в этом тряпье. Позорит он меня. Ладно пока стройка, но так у него и на потом как выяснилось ничего нет, кроме чужой мантии.

Наконец Серхио притащил мантию и развернул ее перед чародеями. Взгляд Карраскильи потемнел, а сам чародей застыл надгробной статуей: наверняка опознал хозяина. Но тут совесть моя чиста: того чародея я не убивал, только забрал его вещь. Да и если бы убил, то тоже совесть не отяготил бы, потому что стоял бы вопрос: он или я.

— Я не советовал бы вам, дон Алехандро, появляться в этой мантии в Стросе, — наконец отмер Карраскилья. — Получите массу неприятностей. И вообще, мой вам совет — избавьтесь от нее, пока не поздно.