Яхиль потрясённо смотрела в большие и ясные голубые глаза, полные нежности.

– Они голубые… Как небо. Как глаза богини Огли…

Яхиль заснула, спрятанная под могучими крыльями, прижавшись щекой к широкой груди, закрытой ускхом, сквозь который спокойно и ровно билось благородное сердце. Запах смолы, горячего металла и чего-то ещё, терпкого и пряного скользил в её снах нежными лентами, обволакивая чувством надёжности и безопасности. Кожа жениха пахла не так, как у всех войори.

Джахарвалл гладил её по лицу и волосам, положив подбородок на светлую макушку, и чутко прислушивался к замку. Ему не понравилось появление отца Яхиль. Как он узнал, что Милдеросс на острове дарханцириуса? Кто доносит ему обо всём, что творится в их замке?

Ноздри юного генерала гневно затрепетали. Он это выяснит. Головы будут лететь направо и налево. Он никого не пощадит, равно, как и его отец. Они перевернут Милдеросс, но найдут доносчика и отправят его голову в дар князю. Ставшие снова стальными глаза юноши опасно сверкали, невидяще блуждая по стенам комнаты. Он знает, где искать доносчика. Он знает, кто он. Но не сейчас. Нужно дождаться, пока князь не отправится восвояси. И нельзя ему показываться на глаза. Пока нельзя. Ради безопасности и спокойствия Яхиль и отца.

Джахарвалл закрыл глаза и обнял расслабленное тело Яхиль, согревая и оберегая.

Имрен создал все условия, чтобы князю было неуютно в Милдероссе: по ночам под окнами князя горцы и кланы угзи устраивали вечеринки и разборки с шумными драками. В душе возникали перебои с водой. Одежда отсыревала в ящиках, якобы от ночных туманов. Еда была отвратительная, слуги непослушны и грубы. Король осознавал, что портит свою репутацию, как правителя. Но его это не особо беспокоило. Наступит день, когда его венец перейдёт молодому и могучему генералу Джахарваллу. Основная задача состояла в том, чтобы держать измотанного бессонными ночами и плохим питанием князя подальше от дочери. Его расчёт оказался верным – планируемое пребывание на острове в течение недели внезапно сократилось сразу на пять дней. Иррахон откланялся уже на вторые сутки и, так и не повидавшись с дочерью, покинул Милдеросс.

Имрен проводил зевающего князя к его кораблю и сочувственно смотрел в воспалённые глаза гайанца.

– Прилетай ещё в гости, Иррахон.

– Ну, уж нет, Имрен. Прощай.

– Прощай, – Имрен отвернулся и, едва сдерживая смех, вернулся в замок, грызя на ходу красно-жёлтое яблоко из своих садов. Разбираться с князем в Милдероссе он не желал – не хотел травмировать Яхиль. Не хотел, чтобы она даже случайным образом столкнулась с ним.

Он сразу направился в комнату девочки, чтобы рассказать ей об отъезде князя. Войдя в её покои, король растерянно остановился на пороге. Похоже, она здесь не появлялась. Давно не появлялась. Имрен с любопытством задержал взгляд на боевом экзоскелете штурмовиков в углу и развешенное по стенам оружие. Всё в пыли. Стол завален информносителями, забыт включённый компьютер. Тоже покрытый слоем пыли. Имрен выключил аппаратуру и вышел, гадая о местоположении княжны. Возможно, Джахарвалл знает, где она. Он подошёл к закрытым весям комнаты сына. Меззух? Сын никогда не закрывался. Подняв ладонь, Имрен открыл замок и вошёл. Некоторое время удивлённо смотрел на спящую пару. Его глаза сузились от бешенства.

– Гарвалл! Встать!

Принц резко сел и, ещё толком не проснувшись, оскалил жидкометаллические зубы и встряхнул мечами. Его крылья угрожающе поднялись над головой. Увидев разъярённого отца, Джахарвалл свернул мечи и бросил испуганный взгляд на Яхиль, протирающую глаза.

– Что ты делаешь?! Она ребёнок! Ты… Ты…

Имрен в ярости схватил сына за ускх и поднял его над собой. Глаза юноши смотрели на него сверху с нарастающей злостью.

– Опусти меня, отец. Я к ней не прикасался, – раздельно, по слогам процедил он, вцепившись сильными пальцами в запястья отца.

Имрен поставил его на пол и тут же получил сильный толчок в грудь.

– Не смей больше врываться в мои покои! – Джахарвалл в бешенстве наступал, сверкая стальными глазами. – Она моя невеста! Она – мой органик! Я никогда не причиню ей вред! Я не Сатталах, не способный держать себя в руках!

– Папа, он спас меня! – Яхиль бросилась между ними и подняла умоляющие глаза на Имрена. – Я упала в фонтан в экзоскелете и не смогла выбраться. Он не прикасался ко мне. Он заботился и согревал меня. Прости, папа, это и моя вина.

Мужчины, не моргая смотрели друг другу в глаза поверх её головы. Две руки с двух сторон потянулись к девочке и одновременно коснулись её макушки, столкнувшись пальцами. Руки резко отдёрнулись.

Имрен молча кивнул и опустил глаза. Погладил Яхиль по волосам, бросив предупреждающий взгляд на сына, и двинулся к выходу. На пороге внезапно остановился и окинул Джахарвалла лукавым взглядом:

– И всё же, ты похож на Сатталаха. Ты лупил по чём зря своих угзи и медиков. Бессовестный.

Подбородок принца вздёрнулся.

– Но ты не сдался и поднялся на ноги. Пусть ты теперь покрыт местами мехом мохванов, но ты победил смерть. Твоя воля крепче воли бога Сатталаха, мой сын. Не думаю, что попади Сатталах в твоё положение, он сумел бы так рьяно бороться два года, не имея никакой надежды на выздоровление. И он уж точно не пошёл бы на такие пытки, чтобы вернуть себе ноги и крылья.

На его глазах Яхиль трогательно обняла Джахарвалла. Их неон вспыхнул.

Принц усмехнулся:

– Не факт. Бог – он и есть бог. Я уверен, что он тоже выбрал бы этот путь. Он боролся пять лет на Кочевнике. Лучше умереть от шока под аппаратом мохванов, чем навсегда остаться калекой. Ты бы поступил иначе, отец?