— Ты?!

Меня раздирает от злости. Кого-кого, а его я здесь совершенно не ожидала увидеть.

— Твой муженек совершенно за тобой не следит, Соболевская.

Смотрю в голодные синие глаза и меня всю трясёт. Дура! Как я сразу не поняла, если его подружка оказалась владелицей галереи, я надеялась на что? Что его здесь не будет?! Я испуганно пячусь от него назад, задевая своим телом все, что лежит на деревянных полках, все летит со звучным грохотом на пол, a Громов, хищно надвигается на меня.

— Все… Бежать больше не куда.

Действительно не куда, он буквально загнал меня как свою жертву в смертельную ловушку, упираюсь всем телом в стену и затылком больно ударяюсь о бетон. Крепкие руки Громова упираются по обеим сторонам от моего лица, а сам он как коршун нависает надо мной в плотную, сильнее вдавливая своим мощным телом моё в холодную поверхность.

— Ты что творишь, псих?! Выпусти меня! Игорь в зале, если он меня не обнаружит сейчас..

Только представлю эту картину, а неконтролируемая паника растекается по венам.

— Ты его вещь? Или так волнуешься за чувства любимого муженька, м?

Вкрадчиво хрипит и практически завораживает меня своим голосом. Я даже взглотнуть нормально не могу, совершенно не хватает воздуха. Хищно облизав нижнюю губу, Герман лениво склонил голову на бок, пристально опуская глаза на мою вздымающуюся грудь.

— Господи, Громов! Ты понимаешь что он сделает если увидит нас вместе?! Выпусти меня! Я прошу тебя!

— Теперь ты меня умоляешь? Не шлешь ко всем чертям?

Поднимает на меня свой похотливый взгляд. Вот о чем он сейчас думает, идиот! Самый настоящий идиот! Хочется его прибить ко всем чертям. Этот человек совершенно не понимает что он вытворяет. Оглядываюсь судорожно по бокам, в поисках хоть чего нибудь для своей защиты. Громов вожделенно дышит и рукой касается моего оголенного бедра, властно просовывает руку через огромный вырез платья и нагло поднимается выше.

— Помнишь, как пять лет назад мы спустились в винный погреб в доме твоих родителей…?!

Неотрывно смотрим друг другу в глаза, а мои бабочки в животе уверенно устраивают предательски забастовку, обволакивая все моё тело сладкой истомой, не могу даже моргнуть, тону в его омутах. Его синие глаза поглощают и подчинят мой разум. Ненормаааальный…. Он буквально сейчас меня обездвиживает. Но мозг не совсем отключается.

— Нет!

— Поооомнишь… Все пооомнишь…

Помню. Помню каждое его прикосновение и каждое сказанное тогда слово. Ну зачем он все ворошит? Намеренно делая мне раз за разом больно. Не могу, не выдержу больше такой же боли. Не раздумывая, на ощупь нащупываю какую-то лежащую стеклянную бутылку на полке и уверенно замахиваюсь на Германа, но о чем я думала? Что он будет стоять и позволит мне нанести удар? Глупая…

— Бесстрашная, моя девочка…

Одним рывком он перехватывает граненное стекло, бросает его в сторону, бутылка с треском разлетается на мелкие частицы. В воздухе отчётливо витает запах некрепкого алкоголя. Не мешкаясь, Герман одной свободной рукой заламывает мои запястья над головой, а вторая его рука ложится на мою талию.

— Что тебе надо?! Что ты хочешь от меня?!

— Как минимум, один разговор, как максимум, встреча.

— Хорошо, называй место, время.

Он явно не ожидал такого моего быстрого согласия, дерзко кривит губы и растягивается в зверином оскале.

— Придешь?

Проговаривает и скользит рукой к разрезу. Пару секунд и его рука уже касается моих кружевных трусиков. Чеееерт… Ещё немного, он разорвет зверски моё платье и трахнет меня своими пальцами. Специально же играет со мной. Ненавижу! Он и тогда как оказалось играл, использовал, a потом когда надоела, выкинул из своей жизни как ненужную вещь. Снова огромная лавина злости обрушилась неподъемным комом. Все чувства смешались во единое, наслаждение от его прикосновений и жгучая ненависть.

— Руку убери.

Смотрю в его полные желания глаза и спокойно проговариваю, но он даже и не думает ее убирать.

— А то что?

— Я сказала, убери руки, по хорошему.

— Заставь меня…

Хватаю его запястье и резким замахом, озлобленно скручиваю его до противного хруста, выворачивая кисть чуть ли не на выворот. Он лишь забавляется. Ехидно скалится, но руку не вырывает. Терпит. Ему больно, конечно, моей хватке далеко до мужской, но все же, даже при таком действии, я причинила боль.

— Специально меня заводишь, м?

Яро отталкиваю его от себя как можно сильнее, а сама хватаю в руки увесистую вазу. Такой и убить можно, очень тяжелая. Но и он все не унимается, думает что я шучу, не запущу в него её. Снова надвигается опасным шагом на меня.

— Стой на месте!

— Перестань, что за детский сад.

Руки действуют на автомате. Со всей дури запускаю в него вазой и попадаю прямо в грудь, ваза отскакивает в сторону, даже не разбиваясь на осколки. Интересно из чего она слеплена? Герман от моего удара сразу же останавливается на месте шипя от прилетевшего удара. Понимаю что ему больно. Но меня это не трогает, стою и хладнокровно смотрю на него с высока. Сам виноват.