И она подает шкатулку. Я разглядываю заколки. Ну, почти как наши родные невидимки, только крупнее. И немного шпилек есть. Ну, что ж… Я расчесываю ей волосы. Отделяю большую прядь спереди и откидываю на лоб. Остальные…

— А лента есть? Или что-то наподобие… — резинок у них явно нет.

Мне протягиваю короткую тесемку. Ладно пойдет. Я завязываю ей хвост и немного спустив его подкручиваю все волосы под тесемку, расправляю. И закалываю все невидимками и шпильками.

— Что ты тут прилизала-то все? — мамаша сразу.

— Сейчас… Погодите. Это, типа пучка…

Я забираю волосы, что распустила наперед и плету вытянутыми прядками колосок. Укладываю его поверх забранных сзади волос и прикалываю, а кончик косички, поверх прилизанного, как мамаша высказалась и тоже прикалываю, подобрав под волосы самый конец косы. Расправляю все еще раз, вытягивая где надо.

— А, вот тут можно живой большой цветок в голову воткнуть, — указываю на бок. — Или несколько, вот здесь, маленьких.

— А?! — хором выдали они одну букву.

Мамашка сразу вазу с окна хватает и мне пихает.

— Выбирай, — говорит.

— А, платье какого цвета будет? Или под цвет глаз можно, — разглядываю цветы.

— Розовое! — выпалили они опять хором.

— Ну, тогда вот эта, светлая роза, очень будет смотреться в темных волосах, — вынимаю светло-розовую с темной серединкой розу.

Обламываю длинную ножку и втыкаю в волосы.

— Вот. Все. Лаком бы конечно теперь…

Девица тут же тянет мне вверх пузырек. Она че с ним сидела что ли? Я взяла, разглядываю.

— Да чего ты его разглядываешь-то! — мамаша сразу выхватывает его из моих рук и открыв, опрокидывает на голову дочери.

— А?!.

Но, ничего не вылилось. Просто ее осыпали искринки какие-то. И волосы заискрились и потом все пропало.

— Вот. Теперь всю ночь продержится, — довольно говорит мамаша.

— Иди, — отослала она меня взмахом руки.

Я растерянно моргаю и выхожу.

"М-да. Могли бы и спасибо сказать. А не фиг было предлагать"! — Тут же сама себе говорю.

— Но, ведь красиво же получилось… — бормочу я, спускаясь по лестнице.

— Опять ты! — голос Эуэ раздался у самого уха.

Я вздрогнула.

— Опять вы! — в тон отвечаю.

Хотя, хотелось не это совсем сказать. А, хотелось, накричать на него, за его такой вот поступок с крышей. Но, не стала портить ему настроение.

— Свидание, — выдал он мне.

— Я в курсе, — и я спускаюсь дальше, он же остался стоять посреди лестницы.

И чего он хотел этим сказать?

— Ну как? — Мильтон шагает ко мне в холле, едва я спустилась.

— Да нормально. Заплела, — отвечаю.

— Ты ей косу заплела? Как у себя? — Указывает он на мою косу, что висит у меня на плече.

Я тут же наматываю кончик косички на палец.

— А чем вам коса не нравиться? И косу можно красиво заплести, между прочим.

— Да с такой косой служанки только ходят, Мария. — Мильтон качает головой. — Вам бы тоже прическу надо.

— Вот еще, — фыркнула я. — Чего там с тортом-то?

— А, так укладывают. Вернее уже уложили, укутывают.

Я вхожу в кухню. На большом столе стоит вверх ножками столик, в середине которого стоит наш торт. Леея пытается пристроить скатерть к ножкам.

— Ну и как же… Вот… — смотрит на меня растерянно.

— Давай, — говорю я. — Столик, надеюсь, протерли?

— Обижаешь. — Леея смотрит на меня.

Я беру и завязываю в центре скатерти узел.

— А, это зачем? — Леея моргает.

Я же накрываю ножки столика, расправляя складки.

— Вот, смотри. Это, как ручка у твоих крышек для кексов. А вот тут, — указываю на начало ножек. — Вот тут надо лентой привязать, чтоб не поднимались края.

— Ленту, — тут же восклицает Хойя.

Протягивают ленту.

"О, у нас тут еще девушка", — я завязываю.

— Ну, вот как-то так. Хотя… — а, может суда розочку вставить, чтоб узел прикрыть.

Хойя сделала знак рукой и девушку вышла. Принесла потом нам розу нежно-розовую с темной серединкой.

— Э… — я уставилась на цветок.

— Втыкай, — Хойя сразу говорит мне.

Я отламываю длинный стебель и втыкаю в узел скатерти.

— А, вообще, по идее надо бы вам заказать такой специальный столик. С ножками вверх, но с гладкой столешницей. И можно пять ножек.