Куранбаса согласно кивает, а все остальные навострили уши, но пока еще не понимают в чем суть. Я же не тороплюсь и продолжаю обстоятельно объяснять половцу детали.

— Как рассчитаешься с караван-ханджи, садись где-нибудь в доступном месте и жди. Закажи себе кумыса, я уверен, много времени не пройдет, как к тебе кто-нибудь подсядет и поинтересуется, откуда караван, какой товар он везет и прочее. Ты сразу все не вываливай, а намекни, мол прежде чем разговор говорить, хорошо было бы и угостить как следует. К примеру, покажи пустую пиалу или еще что! Не мне тебя учить восточным хитростям. Как принесут кумыса и угощение, сделай вид, что тебя развезло с устатку, и как бы случайно проговорись, что в основном шерсть и кожи из Мавераннахра.

На губах Куранбасы появилась понимающая улыбка, но я все-таки добавляю.

— Не повторяйся! Скажи это только один раз и то как бы невзначай, с пьяну вырвалось.

Теперь уже и боярин Малой усмехается в усы, а Горята качает головой.

— Ох и ушлый ты, Фрязин! Неужто в твоем Риме все такие?!

Я усмехаюсь в ответ.

— Не помню, давно это было!

На это смеются уже и полковники, а Ванька аж зашелся весь.

— Консул, позволь я с господином Куранбасой поеду, а?!.

— Я тебе поеду! — Тут же, смеясь, отрезаю я. — Ты себя в зеркало видел?! С твоей славянской мордой только купца из Хорезма изображать.

Не обижаясь, Соболь довольно хохочет, улыбается и Хансен, и остальные. Все кроме Якуна!

Тот раздраженно поджал губы.

— Чему вы все радуетесь, не пойму! Ну закупитесь вы, ну сэкономите грош, а потом все сгниет за зиму, и потеряем в сто раз больше! Не верю я, что хан нас отсюда выпустит!

Теперь все шесть пар глаз вновь уставились на меня, эмоции боярина требовали спокойного и разумного ответа.

У меня нет стопроцентной уверенности, но сегодня утром я отвел Иргиль во дворец к Боракчин-хатун. Царица встретила ее сама, обняла как родную и повела в покои. Мне лишь кивнула, мол я ничего не забываю и правильные поступки ценить умею.

Иргиль лишь сжала мою ладонь на прощанье и ушла без слов. Все, что можно сказать словами, мы уже сказали друг другу вчера. И то, что было на сердце, и то, что в голове. Я полностью посвятил Иргиль в свои планы, рассказал о будущем династическом кризисе в Орде, о том, кого я вижу на троне, еще о намечающемся большом походе на запад, и о роли Бурундая.

Молча выслушав меня, она спросила только одно.

— Чего ты ждешь от меня?!

В тот момент мне многое хотелось ей сказать, но боясь расчувствоваться, я не позволил себе эмоций и ответил излишне жестко.

— На сегодня мне нужно разрешение покинуть Золотой Сарай, а на будущее… — Задумавшись, я сформулировал задачи максимально кратко. — Не позволь им отравить Улагчи и постарайся внушить ценность союза со мной. Опираясь на меня, Боракчин-хатун сможет не только удержать трон, но и сохранить свою жизнь, а Бурундай — превзойти славу Субудай-багатура и дойти до последнего моря.

Я не сомневаюсь, что Иргиль справится со своей задачей, а прощальный кивок ханши подтвердил, что та помнит о свое обещании.

Все это рассказывать я не собираюсь, это мое дело и моя тайна. Людям достаточно моей уверенности и моего слова, поэтому встретив взгляд Якуна, говорю твердо и без капли сомнений.

— Недавно ты спрашивал, кто тебе скажет, доколе мы будем здесь торчать. Так я тебе отвечу. Я скажу! Когда собираться, когда грузиться на корабли и когда отплывать! Потому как я здесь за все несу ответственность и решаю, когда и что делать! — Чуть усмехнувшись и снизив градус накала, добавляю. — Ежели я говорю, что скоро отправимся домой, то значит так оно и будет, не сомневайся!

Конец октября 1253 года

С небес льет мелкий противный дождь, а холодный пронизывающий ветер пробирает аж до самого нутра. Подбитый мехом суконный плащ намок и, потяжелев раза в два, давит на плечи тяжелым грузом.

Я смотрю вслед уходящим кораблям и, только когда последний из них скрывается за речным поворотом, поворачиваюсь к Ваньке.

— Ну что, полковник, пойдем потолкуем с местными!

Сейчас последние дни октября, и полтора месяца назад мы отплыли из Золотого Сарая. Как я и ожидал, вмешательство Доракчин-хатун принесло свои плоды. Батый, скорее всего, не имел по этому вопросу твердого решения, и доводы тех, кто мешал нашему отъезду, ханша без труда переселила.

Путь назад был труден. Идти против течения — это совсем не то, что вниз по реке. Усилий больше, а отдача пшик! В сравнении с тем как мы шли в Орду, дневные переходы уменьшились раза в полтора. Плюс осенние ветра и дожди не добавляли настроения. В общем, к концу октября добрались только до Нижнего Новгорода и здесь встали. Многие корабли требовали ремонта, а аварийный запас был уже исчерпан. К тому же было много сломанных весел, которые тоже нечем было заменить. А еще больные, коих никак нельзя было вести дальше. В результате сложилась критическая ситуация. Идти дальше было нельзя, но и стоять тоже было некогда! Грозно надвигалась зима, и оставался всего один месяц, чтобы достичь Твери.