Польша – первая из европейских стран, куда я приехал вместе с Па Ди Истом. В Варшаве жрец повел меня по улице, вымощенной плиткой, в католический собор Святого Станислава, с высокими готическими сводами и старинными витражами. При входе мой учитель чуть задержался, будто прислушиваясь к чему-то…

Оказалось, он просто пытался определить энергозаряженность толпы. Собор был полон, не протиснуться. Из-за тесноты я не мог отличить живых от мертвых и понять, кого здесь больше, тех или других.

– Угрожающий вид вашей цивилизации, – проронил Па Ди Ист, указывая мне на ужасные страдания присутствующих покойников. Большинство из них не понимали, где и зачем они. – После смерти человек не становится более просветленным, он остается на том духовном уровне, на котором его застала смерть.

По желанию кого-то свыше собрались вместе души умерших и ничего не подозревающие об их присутствии живые люди, и между ними получилось нечто вроде диспута.

Языкового барьера не существовало, поскольку сознание одно для всех.

В церкви присутствовали исключительно христиане, но самых разных направлений: католики, православные, лютеране, англиканцы, иеговисты, баптисты…

– Вот собрание душ, формирующих ваш общественный разум, – продолжил Па Ди Ист. – Послушай их мысли, чтобы составить общую картину информационного поля, наведенного над Европой. Тебе полезно.

Я достал блокнот и принялся машинально записывать все, что слышал вокруг…

На следующий день в гостинице «Hilton», где я остановился, под звуки арфы, раздававшиеся из уютного внутреннего дворика, я отредактировал свой конспект – получилось следующее.

Сначала вразнобой шелестели голоса находящихся на первой ступени царства мертвых:

– После смерти мне не пригодились ни моя профессия, ни мои деньги, ни мой дом, ни даже мой английский костюм…

– Никто из людей не хочет умирать. Но смерть – очевидная неизбежность. Из этого неприятного для людей противоречия они нашли своеобразный выход: делают вид, что смерти не существует. В действительности оказывается, что смерть неизмеримо больше жизни....

– У всех живых страх смерти. Поэтому люди не говорят о ней и сторонятся умирающих: когда настал мой час, и предсмертная тоска накрыла сознание, не нашлось никого, кто подержал бы меня за руку…

Потом я услышал другие реплики, тех, кто достиг второй и третьей ступеней и мог уже обобщать свои эмпирические наблюдения.

– В прошлом человек, созерцая мир, во всем видел Бога. Теперь мировоззрение разведено по углам этики, эстетики, идеологии…

– Нужно фундаментальное переосмысление религиозной веры…

– Нет веры в Бога у людей, чье сознание поглотил рынок. Ее редко встретишь даже среди тех, кто не участвует в рыночной борьбе…

– У нас могут быть собственные представления о вере, их надо оставить и принять высший авторитет церкви…

– Часто церковь вручает духовную власть не самым лучшим людям…

– Да, иерархи могут быть несовершенны, но сами общественные институты, которые они представляют, священны…

– Что такое христианская вера? Это канонизация морали, изложенной апостолами. Но человек в состоянии осознать себя и вне апостолов. Поэтому католик, например, допускает философию рядом с теологией, но неканоническую трактовку текста Библии считает причиной религиозных раздоров....

– Для православного ссылки на Писание означают, что вера толкуется неверующим, а религия становится наукой....

– О, это православие! Западному человеку ваши иконы чужды, а ваш ритуал кажется театральным действием…

– А я вам скажу, что Запад, смотрящий сверху вниз на православие, более склонен к предрассудкам, чем Россия!..

– Мы, живые и мертвые, с пеной у рта доказываем друг другу правоту православия, католицизма или протестантизма… Но Иисус приходил учить не дискутировать, а жить. Наши дискуссии беспредметны, пока мы не стали на почву реальности. Поскольку сейчас нет общего представления, что хорошо, а что плохо, единая концепция веры невозможна, и во главу угла должно быть поставлено полное раскрытие индивидуальных способностей человека. А чтобы такая свобода не вошла в противоречие со свободой других, ее надо ограничить непричинением вреда окружающим. Делать все, что хочешь, можно только до границы индивидуальной свободы другого человека....

– Для меня церковь – это безразличное пространство культурной отвлеченности. Никакой мистической морали вообще нет. Естественный разум, опирающийся на эмпирические знания, – вот единственная моральная ценность. А повредившиеся в уме интеллектуалы лишь навязывают свои галлюцинации и становятся проповедниками самых безосновательных культов....

– Всем христианам необходимо объединиться, чтобы противостоять секуляризованному миру. Почему уже сейчас половина верующих отказывается называть себя католиками, православными, баптистами, а называет себя просто христианами? Потому что экуминизм спасает единое тело Христа от расчленения перед церквами и сектами…