Он вышел из кабинета уже под вечер и тут же столкнулся с Виктором.

— Николаша! — воскликнул его сын и бросился обниматься. — Как же ты нас напугал! Мама мне рассказала. Прости, я так замотался, да и не хотел отвлекать тебя в отпуске, вот и не писал.

— Ты мне писал, — сказал Николай.

— Да? Ой, ну тогда гора с плеч. Значит, я все-таки не самый плохой сын, да?

— Ты просил денег на день рождения своей дочери. То есть напоминал, что я их не перевел. Но у меня, ты уж извини, были сломаны ребра и вывихнуто плечо, хотя тебя, похоже, это совсем не интересует, мой дорогой сын.

Он оставил Виктора в коридоре, а сам пошел в кладовку, ему нужно было достать из сейфа бумаги. Но тут из комнаты раздалось:

— Николаша! Иди сюда, иди же сюда!

«Господи, да за что мне все это?» — подумал он. У него просто не было сил с ней говорить. Надо было взять и уехать в гостиницу. Или к Леониду. Точно! Сейчас он позвонит Лене и уедет к нему. Ни минуты, ни секунды он больше не хотел оставаться в этом отравленном доме.

— Чего ты хотела, Тамара? — спросил он, заходя в большую гостиную.

Его пока еще супруга восседала на диване в картинной позе. Выглядела она на удивление трезвой, волосы собраны в прическу, и даже блузка была застегнула почти на все пуговицы.

— Николаша, — томно повторила она. — Ну, иди же сюда, сядь со мной рядом.

— Я не хочу, — честно сказал он, но она проигнорировала его слова и продолжала:

— Давай же, давай посидим, выпьем вина, проводим этот день! Вот и дети приехали, наши чудесные дети. — Она протянула ему бокал.

— Тамара, — вздохнул он. — Я не хочу сидеть, не хочу пить вино и провожать этот день. Моя жизнь и так — сплошные проводы моей собственной жизни. Так что хватит, честное слово. У меня нет сил на это фиглярство и пустые разговоры. Мы все обсудили. Просто отпусти меня, я очень тебя прошу.

— Куда тебя отпустить? — удивилась она и подняла тщательно нарисованные брови. — Ты опять хочешь в отпуск? Так поезжай, любимый. — Она снова настойчиво сунула ему в руку бокал. Он с неохотой взял его, чтобы она отстала.

— Ты издеваешься? — спросил он. — Не надо делать вид, что ничего не произошло или что ты ничего не помнишь. Мы разводимся, Тамара. Я от тебя ухожу.

— Что?! — Она вдруг резко подскочила с дивана. — Ты что, сошел с ума? Что ты такое говоришь? Дети! Дети, скорее идите сюда! Ваш отец сошел с ума! У него маразм!

Николай схватился за лоб и хлебнул вина из бокала. Какой дурак! Как он дал ей заманить себя в эту ловушку. Господи, до чего же это все ему надоело. Распашные двери гостиной открылись, и на пороге появились Виктор и Вика.

— Ваш отец свихнулся! Послушайте, что он несет.

— Николаша, что случилось? — испуганно спросила Вика.

— Мы с мамой разводимся, дорогая. Вы уже взрослые, я думаю, вы справитесь. Мы всегда воспитывали вас в уважении к другому человеку. Я очень надеюсь на ваше уважение и на ваше понимание, мои милые. Я очень вас люблю. — Он устало опустился на диван и сделал еще один глоток.

— Вот! — взвизгнула Тамарочка. — Вы слышали? Слышали этот бред?

— И давно он это решил? — спросила Вика, как будто отца в этой комнате не было.

— Да только что! Я не знаю, что на него нашло. Я позвала его посидеть рядышком на диване, как мы с ним любим, обнявшись, помечтать, выпить вина, проводить этот день, и вдруг — на тебе! Его понесло!

— Может, это сотрясение? — сказал Виктор. — Его ведь там хорошенько стукнуло по голове.

«Да это вы несете ерунду!» — захотелось крикнуть Николаю, но на него вдруг накатила жуткая усталость, а во рту пересохло. Он сделал еще один глоток и заметил, что рука сильно дрожит.

— Вон, смотри, у него и руки трясутся.

— Это точно травма. Мамочка, ты только не волнуйся, все будет хорошо.

— Я не волнуюсь. — Он услышал голос Тамары как будто издалека, как будто его накрывало тяжелой черной пеленой. — Сейчас надо просто немного подождать. Витя, ты позвонил Геннадию Павловичу?

— Да, я сказал, чтобы он ехал к нам.

— Сказал, что срочно? Он должен его увидеть до того, как он совсем вырубится.

— А он не может… ну, того… совсем… вырубиться?

— Что ты за ссыкуха такая, Вика! Ты сама читала, сколько надо капель. Ничего ему не будет, надо только, чтобы хорошенько развезло.

— А вдруг его парализует?

— Ой, вот это уже не наша забота! Парализует — и отлично, меньше будет хлопот. Бумажку оформим, и все дела. И пусть лежит бревном, срет под себя и не рыпается, старая свинья.

Все это Николай слышал уже обрывками, он пытался встать, но у него не получилось, руки и ноги не слушались, подгибались, как у тряпичной куклы. Он пытался что-то сказать, но язык как будто раздуло, перед глазами стоял сплошной ватный туман, тело не слушалось, а в голове была чудовищная паника — она его отравила! Как он мог не догадаться, как он мог попасться так глупо? В этот момент раздался звонок в дверь. Он то проваливался куда-то в черноту, то потом его как будто вытаскивали на воздух и включали звук.