— Добрый вечер! — раздался чей-то голос.

Лида с перепугу выпустила швабру, та грохнула об пол, а Лида подняла глаза и увидела, что в дальнем углу кабинета горит настольная лампа, под ней стоит микроскоп, а за столом сидит молодой мужчина. Наверное, и в самом деле очень красивый, но Лида как-то не поняла. Странно, но, кроме Лени, она никого теперь и не видела. Как будто все остальные парни были на одно лицо — серые и не интересные.

— Здравствуйте! — сказала она и поправила сбившуюся косынку. — Извините меня, пожалуйста, я не знала, что тут кто-то есть: свет в коридоре выключен, все уже ушли.

— Не извиняйтесь. — Доктор улыбнулся, поднялся из-за стола и подошел к ней. — Это я засиделся, а лампу из коридора не видно. — Он протянул руку. — Меня зовут Юрий Валерьевич.

Лида замешкалась, потом тщательно вытерла руки о полу серого халата и протянула доктору почему-то левую. Мужчины никогда не здоровались с ней за руку, да к тому же руки у нее стали как будто жабьи: вечно обветренные, вечно красные, с цыпками и ранками — кожа трескалась на холодном ветру, и ранки плохо заживали.

— Я Лида, — сказала она. — Лидия. Очень приятно.

Доктор осторожно взял ее левую жабью лапку обеими руками и пожал, Лиде сразу стало тепло и ужасно неловко. Он разжал руки и посмотрел на ее красную потрескавшуюся кожу.

— Почему вы работаете без перчаток? — спросил он. — И на улице тоже наверняка перчатки не надеваете?

Резиновых перчаток в больнице не выдавали. Это был дефицит. А теплых, чтобы носить на улице, у Лиды не было. У нее была только одна перчатка, Ленина, которую она прятала и берегла пуще зеницы ока. Так что она промолчала.

— Нужно непременно беречь руки, — сказал доктор. — Они у вас очень красивые.

Лида тут же выдернула руку.

— И пользоваться кремом, — как ни в чем не бывало продолжал Юрий.

— У нас дома только детский, — тихо сказала Лида.

— Так вы молодая мама? — удивился новый доктор.

— Нет, я старшая сестра. То есть у меня младший братик, Мишенька.

— Понятно. Но детский крем — это тоже очень неплохо. Попросите вашего братца Мишеньку одолжить вам немного, я уверен, он вам не откажет.

Доктор пытался с ней шутить? Или ей показалось.

— А хотите чаю? — вдруг спросил он, и Лида от неожиданности отступила назад и чуть было не грохнулась в ведро с водой, но Юрий Валерьевич быстро подскочил к ней и подхватил, чтобы она не упала.

— Хочу, — вдруг услышала Лидочка собственный голос и ужасно удивилась. — Спасибо. Мне бы очень хотелось чаю.

— Вот и отлично, — обрадовался Юрий Валерьевич. — А то я, знаете, терпеть не могу пить чай в одиночестве, без компании. Вы присаживайтесь сюда, пожалуйста, — он придвинул ей стул, — подальше от вашего опасного инвентаря.

Он шутил. Он на самом деле шутил с ней. Но Лиду это не обрадовало, а скорее насторожило. С ней очень давно никто не шутил, из их дома вместе с папой исчезли шутки, они теперь почти никогда не смеялись. А за мамиными шутками всегда таился какой-то подвох.

— У меня и печенье есть, кто-то из медсестер сегодня угостил. А вы тоже медсестра? — Он сунул в банку кипятильник.

— Я санитарка, — сказала Лида. — Но заодно и уборщица… Мне пришлось взять две ставки. Мне нужно заботиться о семье.

Она говорила какими-то замороженными фразами. Как будто эта новая Лидочка разучилась нормально говорить, шутить и смеяться. Радоваться она давно разучилась, это она знала, но и простые разговоры, как оказалось, стали даваться ей с трудом.

— Это очень благородно с вашей стороны. Вы — Лидия, благородный рыцарь.

Она попыталась улыбнуться. Он разлил по чашкам чай.

— Берите печенье. Вы где-то учитесь? Заочно?

— Нет. — Она покачала головой. — Но мне нравилось учиться. Я закончила школу… — Она хотела сказать про золотую медаль, но промолчала. Какое значение теперь могла иметь ее медаль.

— Но можно же поступить и учиться. Сейчас все возможно. Совмещать работу и учебу. — Он откусил печенье и стал жевать. Жевал он тоже очень красиво — Лидочка это заметила. — Вы ведь наверняка мечтаете стать врачом?

— Я не мечтаю, — уверенно сказала она.

Повисла долгая тишина. Ей стало неловко, она не хотела портить настроение и вечер этому человеку. Наверняка он был хороший человек. Нужно было поддержать разговор, нужно было о чем-то спросить.

— Почему вы сюда приехали? — Больше ей ничего не пришло в голову.