— Да знатно вас потрепали, — в одном исподнем прибежали…

У меня отвисает челюсть, но я предпочитаю молчать и лишь киваю в ответ. А сама разглядываю людей.

"Ой, правда люди! Слава богу. Правда одеты странно — как в прошлом веке. С мечами на поясах в каких-то доспехах что ли… И плащи у них большие с капюшоном. Блин. Это ты Элечка странно одета по их меркам! Ладно вот в плащ закутали".

— Она ж и босая еще! — Говорит второй стражник. — Давай я ее к Готе, пусть приоденет. Да надо завтра с утра уж разбираться кто и откуда.

Я была премного благодарна им за это.

4

Готя оказалась женщина неопределенного возраста. Видимо она держала что-то типа таверны или очень ее напоминающую. И так как за воротами казалось совсем небольшое селение с очень малым количеством жилых домов, то эта таверна можно было сказать единственное место где можно было переночевать и поесть, потому как на постой никто не собирался пускать, почти в ночи пришедшую, меня. Вопрос лишь в оплате. И я думала с меня спросят именно оплату, но нет. Готя просто отправила меня на кухню, выдав мне типа балеток каких-то на ноги и платье в пол с длинным рукавом и закрытым воротом.

— Моешь посуду и получаешь краюху хлеба и похлебку.

— Э-а… — только и смогла сказать я.

— И оставь ты уже свою котомку! Не украдут, не думай. Вон там лавка в углу — спать будешь там. Туда и положи.

"М-да Эля, угораздила тебя", — подумала я и пошла на кухню.

Сказать что я удивилась — ничего не сказать. Ибо большая лохань с мутной водой и была посудомоечная машина с которой мне предстояло работать. Пришлось засучить рукава и мыть тарелки. Которые надо сказать не из легких. Глиняные они были значительно тяжелее тех к которым я привыкла дома. При воспоминании о доме на глаза навернулись слезы. А Готя расценила это по своему.

— Ну не плачь дева, не плачь. Жива осталась. Благодари за это. Не переживай, завтра с утречка мой свояк поедет с обозом — я тебя с ним отправлю к свояченице. Там-то у них поспокойнее. И может быстрее сможешь со своими найтись как. Ведь остались у тебя родичи?

— Д-да… — говорю дрожащим голосом.

— Ну вот и славненько. А теперь мой.

Краюха хлеба показалась мне волшебным пирожным, а похлебка — самым изысканным супом. Короче я так проголодалась, что проглотила все в одночасье, вернее в одноминутно. Но кусок хлеба все ж сунула мышу, так чтоб никто не видел. А на лавке, прикрытой каким-то тканым ковром, уснула моментально как только голова коснулась рюкзака. И уже засыпая где-то на границе сознанья мелькнула мысль — а как же мыша, где спать будет… И проснулась от того, что меня трясут за плечо.

— Ну мам, ну еще чуть-чуть… — бормочу я и переворачиваюсь на другой бок.

— Да, бедное дитя, — слышу голос и мгновенно вскакиваю.

И вспоминаю все, что было вчера. Не в силах поверить в происходящее со мной… Готя стоит рядом со мной с вчерашним стражником.

— Вот, — говорит, — с ним поедешь.

— Куда? — удивляюсь я.

— Так, это, дело такое… — начал охранник. — Там на берегу видно, что следов много — но все пропали, не иначе их щупы всех в реку затащили.

— И? — я смотрю на него.

— Так значит что ты тут одна и осталась живая-то. Вот я до дому еду — со мной поедешь. Там в Граде разберемся, может родных найдут. А нет, так хот в обучение возьмут. И что вы тут только делали в такой дали от Града?!

— Лимкины владения искали! — выпалила я вспомнив слова Лимиуса.

— Что?! — хором вскрикнули Готя и стражник.

— Ли-лимкины владения и-искали… — неуверенно повторяю я. — А что?

— О, дарующая жизнь! — восклицает Готя.

— Так их уже считай тысча весен никто не встречал! — говорит стражник. — И как вас только выпустили?

— Э-а… — снова вылетают мои любимые буквы…

— А… А далеко нам ехать? — спрашиваю.

— Лун шесть не боле, — был мне ответ.

"Ну что ж наверное я на правильном пути", — думаю я про себя и встаю.

5

Одна луна — это как у нас сутки. И до Града, главного города этих мест, оказывается ехать шесть дней. И что стражника зовут Жозефф и, что работал он тут замещая другого погибшего стражника целый месяц, пока не прислали на постоянное место другого. Об это я узнаю во время нашей поездки. А так же о том, что все люди имеют ту или иную силу. Правда что за сила для меня пока загадка. Но она есть так или иначе в каждом с рождения. И вот, у кого она большая, тот очень хорошо живет. А у кого она "наивысшего порядка"- это как в переводе на мой бы язык — короли типа. А простые, как я человечка, в услужении у тех, у кого сила с большим порядком. Все, как у нас в общем-то. Поэтому меня сей факт даже не удивил нисколечко. Хотя, как считал Жизефф, хоть и похожа на человечку, но такое чувство, что есть во мне какая-то сила. Вроде как ему чувствуется, или просто кажется. Не похожа просто я на обычную человечку. И цвет моих волос красного оттенка у простой человечки не встречается. Я только вздыхаю на эти его слова. Цвет волос у меня и правда красный — так это ж дань моде в нашем мире. А так родной — цвет пшеничного поля, как говорила мама.

Так, за разговорами, лежа на телеге с сеном запряженной животным очень напоминающего мне нашу лошадь, только почему-то с рогами, но явно не корова, мы доехали до… еще одной стены!

— Ну вот, второе укрепление! — говорит Жозефф. — Сейчас на стоялый двор и спать, а то завтра спозаранку снова в путь.

Стоялый двор напоминал таверну Готи. Хотя может и у Готи был стоялый двор? Главное отличие было в том, что мне не пришлось мыть посуду. Нас с Жозеффом накормили и предоставили сарай набитый соломой на ночлег. Ну, и на том спасибо. Я залезла подальше в сено и стала пихать в рюкзачок кусок хлеба.