— Ткаченко головного мозга, — вздыхаю, комментируя её поведение.

Морщусь, глядя на экран. Не люблю медицину и всё, что с ней связано. В зале довольно душно. Терпеть не могу спёртый воздух. У меня низкое давление, и от недостатка кислорода я могу даже потерять сознание. Скучно. Заняться нечем, выступающие докладчики сплошь занудные врачи.

Забыв о нашем с Майкой разговоре, просто осматриваю зал и натыкаюсь на пристальный мужской взгляд.

Этого ещё не хватало.

Константин Леонидович явно не страдает пробелами в памяти и, несмотря на то что мы расстались на не совсем оптимистичной ноте, он медленно опускает голову, здороваясь.

Взгляд властный, пронизывающий, жаркий. Внутри вспыхивает огонь, и сердце неожиданно усердно разгоняет по всему телу застоявшуюся кровь. Вот этого мне очень не доставало. Аж не по себе. Сама не знаю почему.

Ёрзаю, отворачиваясь. Смотри-ка, какой профессионал, аж просканировал. Раздел и нагнул одним лишь взглядом.

Глава 6

Не могу! Мне не хватает воздуха! Здесь очень душно! Извинившись перед Майкой, аккуратно проползаю между сиденьями и покидаю зал. Выхожу в коридор, иду в туалет. На большой экран с изображением пупочной грыжи им денег хватило, а кондиционеры поставить не удосужились. Уйти бы совсем, но банкет и концерт жалко. В туалете тоже душно, я бы даже сказала, что здесь ещё хуже, чем в зале. Гудят виски. Используя одну руку, я едва справляюсь со своим нарядом. Топаю обратно в коридор. Жужжание в голове нарастает, как будто уши заложило ватой.

Даже качает. Надо было поесть, прежде чем отправляться в эту душегубку. Пора заканчивать с противотревожными препаратами, а то напьёшься пустырника с валерьянкой, а потом холл медицинского университета кружится вокруг тебя. И куда-то влево кренится.

И хоть бы свет включили, экономы, блин, ничего же не видно. Темно.

— Здравствуйте, Ульяна Сергеевна. — Судя по фигуре, передо мной не кто иной, как доктор Зло.

Но он почему-то заваливается вправо. Пьяный, что ли, не пойму.

В ушах шумят мошки, всё темнеет, и я резко отключаюсь.

Очнувшись, чувствую приятную прохладу. И твёрдость мужского тела. Я сижу на лавке в холле, позади меня Ткаченко, он расстегнул мою блузку и его пальцы касаются ореол моей груди, они глубоко ныряют в недра шёлковой кофточки. Минуя бюстгальтер. Низким сексуальным голосом ведущего «Магазина на диване», растягивая слова, он уговаривает меня приобрести полный пакет услуг:

— Хотите секса, Ульяна Сергеевна? У вас низкое давление? Оргазм расширит сосуды и улучшит кровоток. Я вас вылечу прямо сейчас.

Он сжимает мою грудь, при этом лижет языком шею. Спиной ощущаю его каменную грудь. А его горячий, наглый язык доставляет мне истинный кайф. Ткаченко залезает ещё глубже в лифчик и крутит пальцами соски. Грудь ноет от жажды. Жар отстреливает в низ живота. Мускулистые руки доктора похожи на тиски. Но это дико по-мужски и сладко одноврмеенно. Хочу ли я секса? Пожалуй, да. Его слюнявый язык вылизывает мою кожу.

Мокро. Очень влажно лаская мою шею…

А потом всё вокруг меняется. Становится очень светло. И я понимаю, что у меня поехала крыша. Ибо я сижу на одном из деревянных стульев, стоящих в холле в ряд, а рядом со мной, работая грушей и заткнув уши стетоскопом, измеряет мне давление Ткаченко. Его лицо серьёзно и напряжено, он тычет холодной металлической головкой стетоскопа куда-то мне под блузку. Собственноручно расстегнул пуговицы и проверяет ритм сердцебиения.

— Вы беременны?

— Ну если вы не успели постараться, Константин Леонидович, то скорее нет, чем да.

— Столько врачей в одном здании, а человеческого тонометра не нашлось. Пришлось вам вот этой рухлядью измерять. Хорошо, что я вышел отлить как раз в тот момент, когда вы решили изображать Пизанскую башню, — смотрит в глаза. — Вы кровь на гемоглобин когда последний раз сдавали?

Жамкает грушу активнее, сдавливая манжетой здоровую руку. Бесит. Терпеть не могу это ощущение.

— Не знаю. Не помню.

— У вас давление очень низкое. Если не поднимется, повезу в больницу. Не хватало ещё кровотечения из носа.

И опять пялится прямо в глаза. Я надеюсь, у меня не размазалась косметика. Хотя пусть размазывается. Какая мне разница, как я выгляжу перед врачом от «Хьюго Босс»? Никакой.

— Вы что, меня водой поливали? — Разглядываю мокрую блузку, когда он заканчивает с давлением.

— Брызнул изо рта. И вы сразу очнулись.

— Фу! — недовольно кошусь на него и пытаюсь стряхнуть воду с одежды. — Представляю, где побывал ваш рот и какие теперь мне надо сдавать анализы, чтобы восстановить кожный баланс и исключить различного рода болезни, передающиеся половым путём.

Он вздыхает и сдёргивает с меня манжету тонометра, вытаскивает из ушей наконечники стетоскопа.

— Костик, ты куда пропал? — Выбегает из зала его спутница, привлекая наше с ним внимание.

— Моей пациентке стало плохо, — деловито отвечает. — Я ей помогаю. Ира, вернись, пожалуйста, в зал. Я сейчас подойду.

Ире я не нравлюсь, хотя она гораздо моложе и, чего уж там, стройнее. Она с ненавистью осматривает мою кофточку.

— Это всё враки, Ириш! Я не его пациентка. Я пациентка доктора Разумовского, он очень опытный травматолог, он очень красиво и аккуратно наложил мне гипс, а доктор Ткаченко отказался, потому что я не захотела ему показывать свою голую попу. Хотя он очень настаивал.