Он отпускает меня, я пытаюсь отстраниться, но Син закрепил ошейник на столбе.

— Истон? — у меня дрожит голос.

Я поднимаю руки и хватаюсь за металлический крюк. Я пытаюсь отцепить его, но он отталкивает мои руки.

Син берет более длинную цепь и держит мои руки в одной ладони, а другой накладывает цепь на мои запястья. Затем возвращает оба конца через центр и тянет за них, скрепляя запястья одной цепью. Он дергает за нее, пристегивая к горизонтальной перекладине, которая проходит по моим бедрам, но с внутренней стороны. Я обездвижена. Полностью в его власти. Моя киска мокрая, а тело дрожит, и мне хочется плакать от счастья, что Син не дал мне уйти. Что он будет бороться за меня. Заставит меня остаться.

Он отступает назад, его глаза бегают по мне, и он улыбается.

— Пожалуйста, — хнычу я, пытаясь высвободиться, зная, что никуда не денусь.

Син снова делает шаг ко мне и наклоняет голову в сторону. Он протягивает руку и проводит костяшками пальцев по моему лицу.

— Ты хоть представляешь, каково это — смотреть, как он прикасается к тебе? Знать, что он целовал тебя… собирался трахнуть.

— Син, — я облизываю губы, нуждаясь в объяснении. — Я была в бешенстве…

— В бешенстве? — повторяет он, медленно кивая головой. Буравя меня глазами. — Значит, каждый раз, когда ты злишься, я должен ожидать, что ты бросишься на любого случайного парня.

Я стискиваю зубы и сжимаю связанные руки в кулаки.

— Ты мне изменяешь. Я просто делала то, что и ты.

— Я никогда не изменял тебе, — возражает Син.

Я издаю грубый смешок.

— Прекрати, блядь, врать мне. Я видела тебя.

Син улыбается и наклоняется ко мне, прижимаясь губами к моему лбу. Я пытаюсь отстраниться от его прикосновения, но мне некуда деться.

— Ненавижу тебя, — рычу я, дергаясь на своих путах, зная, что это ложь.

Я не ненавижу его. Я люблю его. Даже зная, что он трахнул Амелию, я все равно хочу быть с ним.

— Я, блядь, ненавижу тебя, — сквозь слезы говорю я, горькие слова трудно проглотить.

— Нет, не ненавидишь. Во всяком случае, пока, — спокойно говорит он.

— Син, — рычу я. Злясь, что он так хорошо меня знает.

Он протягивает руку, обхватывает мое лицо, крепко сжимая щеки.

— Просто помни, маленький демон, что я люблю тебя. Потому что то, что я собираюсь с тобой сделать, не имеет ничего общего с любовью.

Син убирает руку с моего лица, и я плюю на него. Это единственное, что я могу сделать в этот момент. Слюна попадает ему на щеку и подбородок. Я жду, что он даст мне пощечину или снова схватит меня за лицо, но он этого не делает. Вместо этого Син поворачивается ко мне спиной.

СИН

Я вытираю рукой лицо, слыша ее крик, сопровождаемый звоном цепей. Элли никуда не уйдет. Это ее наказание. Прошлая ночь на кухне на коленях была пустяком.

Я просто буду постоянно напоминать ей, кто поставил клеймо на ее бедро. Я открываю ящик и беру то, что мне нужно. Возвращаюсь к ней и встаю сзади. Мне нравится, как выгнута ее спина из-за того, что я привязал ее к столбам. Я сделал это специально для Элли. У меня были годы, чтобы представить, как я буду ее трахать. Идеи бесконечны.

Опускаю взгляд на ее стройные ноги и смотрю, как они поднимаются к ее упругой попке. Она раздвинута, давая мне полный доступ к ее заднице и пизде. Ее подбородок вытянут вперед, ошейник соединен со столбом, а руки опущены перед ней, прикованные к горизонтальной стойке, которая выпячивает ее бедра вперед.

Элли пытается повернуть голову, чтобы посмотреть на меня, но не может из-за закрепленного ошейника. Я хватаю ее за волосы и запрокидываю голову назад. Она вскрикивает от этого движения, и я засовываю ей в рот кляп с металлическим кольцом.

— Открой пошире, — приказываю я, убедившись, что он находится за ее нижними зубами. — Шире, Элли. Я знаю, каким большим может быть этот рот.

Она хнычет, дергается и пытается вырваться, но мне удается зажать верхушку и у нее между зубами.

— Хорошая девочка, — говорю я, обхватив ее голову кожаными ремнями и застегивая пряжку. Достаточно туго, чтобы ремни сжимали щеки, и она не могла высунуть язык.

Я обхожу ее спереди и вижу, что в ее красивых льдисто-голубых глазах уже стоят слезы. Я хватаю ладонями ее лицо и наклоняюсь к ней.

— Раз уж ты любишь плеваться… — я прижимаюсь губами к центру кляпа и плюю ей в рот.

Элли давится, высовывает язык, пытаясь выплюнуть слюну. Но это бесполезно. Она крепко зажмуривается, и я вижу, как по ее щекам текут слезы.

— Мне нравится, когда ты плачешь из-за меня, — говорю я, заставляя ее всхлипывать. — Посмотри на меня, Элли, — приказываю я, и она медленно открывает глаза. Ее ресницы мокрые, а глаза красные. — Когда я закончу с тобой, ты не сможешь ползти, не говоря уже о том, чтобы убежать от меня.