– Держите. Этим можно быстро протереть. Нет, дайте я сама.

Памела быстро очистила фильтр, и также быстро смонтировала и поставила на место бензонасос:

– Все. Дайте ключи.

Мужчина беспрекословно отдал ей ключи. Памела села на место водителя, вот, чего мне не хватало, запаха бензина и горячего кузова автомобиля, поставила нейтральную передачу, подтянула ручной тормоз и вставила ключи в замок зажигания. Легкий поворот – и мотор буквально взревел. Памела с почти плотским наслаждением несколько раз вдавила газ в пол. Мотор ревел так, старый добрый «форд», словно радовался, что оказался в умелых руках. Здоровяк стоял с молчаливым восхищением на лице. Памеле не хотелось вылезать из машины. А что, если…

– Ну, а теперь – куда?

– Мне вообще-то – в Нью-Йорк. У меня там корабль под погрузкой.

– Так что же вы ждете? Садитесь – поехали.

– А – ваши вещи?

– Какие вещи? Трусы мне купите по дороге. Поехали.

Потом, когда ночью, в мотеле, у нее началась ломка, мужчина встал со своей кровати, взял простынь, пошел в ванную, намочил простынь под душем, вернулся в комнату, подошел к скрючившейся Памеле, стащил с нее грязную майку и юбку, приподнял, как перышко и начал оборачивать мокрой простыней. Памела ничего не соображала, ломота усиливалась, но она чувствовала, как сильные руки обнимают ее. Она так и уснула в его объятьях.

Она спала долго, а когда проснулась, то в комнате никого не было, но на стуле рядом с ее кроватью лежали аккуратно сложенные мягкая клетчатая рубашка, просторная хлопчатобумажная длинная юбка и светлые, в красный горошек, трусики.

Памела встала, схватила новые вещи и юркнула в ванную. Душ тоже сделал свое дело, а, когда она вышла, посреди комнаты стоял здоровяк с двумя бумажными пакетами, из которых исходил пряный запах жареной картошки.

– Вот, – здоровяк помялся с ноги на ногу, – меня зовут – Магнус.

Накануне они ехали молча. Каждый думал о своем, Памела – о неминуемой ломке, а мужчина… Он так потом и не рассказал, о чем он думал в тот первый день. Может быть, о маме, оставшейся среди своих орхидей, может, о затянувшемся из-за недобросовестного поставщика простое, а, может, и об этой странной, уже взрослой женщине, невесть как оказавшейся на поляне посреди штата Нью-Йорк с раздвинутыми ногами.

Памела взяла в левую руку протянутый ей пакет, а правую ладонь узкой лодочкой вытянула навстречу:

– Памела.

– Вот и хорошо, – мужчина присел на край ее кровати и принялся за картошку. Они молча завтракали, как вдруг, вытаскивая очередные хрустящие ломтики, Магнус жестом показал их Памеле:

– Скажите, а готовить вы умеете? Для себя – понятно. А, если на команду?

Памела тщательно прожевала картошку:

– Я в прошлом году работала помощником оператора на съемках в поле. Деньги были не очень большие, свободного времени гораздо больше. Так вот, я несколько месяцев кормила всю эту киношную ораву. Нехитрая наука. Картошка, рис, спагетти, капуста, свинина, говядина, птица.

– Пойдете ко мне на корабль? Я только что списал своего кока.

– За что?

– За нечистоплотность. Готовил-то он неплохо, но посуда всегда оставалась грязной. Ну что, пойдете? Матросы к вам приставать не будут, да, я думаю, к вам особо и не пристанешь.

– А вас не беспокоит, – Памела вытерла крошки с губ тыльной стороной ладони, что я – того…

– Вы читали Джека Лондона? «Морской волк»? Так вот, – не дожидаясь ответа, мужчина продолжил, – через пару месяцев от вашей дури, если, конечно, потерпите, не останется и следа.

– У этих сволочей, – Памела махнула рукой куда-то вдаль, – это называется – трудотерапия.

– Называйте, как хотите, – Магнус встал и протянул Памеле руку, – пойдете?

Занятая своими мыслями, Памела и не заметила, как свернула с велосипедной дорожки на проселочную дорогу, петлявшую в зарослях тростника, и очнулась только тогда, когда увидела ранчо Валета. А здесь все осталось по-прежнему. В хозяйстве фермера, продавшего Валету участок, было несколько построек, приспособленных под разные садовые нужды. Валет с Памелой не стали их сносить, а переделали под свой вкус. Стилизованные ворота, на которых красовалась вывеска «Маленький Дикий Запад», миниатюрный офис, спрятанный за декоративным фасадом с надписью «Банк», кофейня с таким же декоративным фасадом «Салун», на боковой стене которого, на маленькой двери туалета, был нарисован писающий мальчик, и домик самого хозяина под вывеской «Отель». Открытый манеж внутри деревянной изгороди, просторные конюшни. Вывески потемнели с того времени, когда Валет их сколачивал по эскизам Памелы, а та потом их раскрашивала, как ей тогда казалось, в буйные ковбойские и индейские цвета. Рядом с «Отелем» стоял новенький «транспортер». Значит, хозяин был дома.

Памела заглянула поочередно в «Банк», «Салун» и «Отель» и направилась к конюшням. Валет стоял на стремянке под самым потолком, насвистывал какой-то мотив и возился с осветительной лампой. Памела не стала его окликать и прислонилась к косяку. Его окатила теплая волна, схлынувшая слабостью в ноги. Ну, здравствуй, родной аквариум. Тень от ее фигуры скользнула по яслям, и Валет повернул голову. Только не упади от удивленья, мелькнуло в голове у Памелы. Валет рассовал инструменты в карманы рабочей жилетки и стал медленно спускаться вниз. Памела подошла, чтобы поддержать стремянку. Так они и встретились – его нога скользнула по ее руке. Валет обтер руки куском ветоши, торчавшей, носовой платок рабочего человека, из нагрудного кармана жилетки. Памела раскрыла объятья – ну, иди ко мне, бедолага. Валет протянул руки, она уткнулась носом в ветошь и – опять заревела. Это я – бедолага. Валет стоял, обняв ее одной рукой, а другой гладил и расправлял спутанные утренним морским ветром волосы. Двадцать лет спустя. Какой незамысловатый сюжет.