Хорошо, что парням не требуется долго все разъяснять. Драгер вообще идею понял сразу и сказал:

– Это, конечно, не так опасно, как дом с Рыжими штурмовать. Здесь мы все в белом, выступаем на стороне закона, защищаем служивых и мытаря от Рыжих бандитов. Тут не придерешься. Посчитаться с уродами за то серебро тоже хорошо, вот только потом проблемы начнутся, когда оставшиеся Рыжие узнают, кто их братьев пострелял.

– Что думаешь, Крос?

Приятель особо и не думает, одно то, что мы вместе можем получить до четверти от сокрытого, сразу потянуло его на подвиги. А то, что спрятаны в бочках драгоценные камни, он поверил сразу.

Мы подробно вспомнили и процесс погрузки, и выгрузку со всеми предосторожностями. И то, что меня приговорили к смерти за просто ругань, тоже не укладывается в голове. Только за то, что ненароком услышал стук камней в бочках – вот это можно было считать объяснением начатой вендетты.

– Слышал, ночью двух Рыжих убили? – спросил Драгер и внимательно поглядел мне в глаза.

– Слышал, где-то около Лисы их нашли, вроде, – помявшись для правдоподобности, ответил я.

– Как думаешь, чья работа? – так же внимательно продолжает Мастер.

– Не знаю, у таких уродов всегда много врагов, – на честном глазу ответил я, делая вид, что не понимаю, чего хочет от меня Охотник.

Драгер с Кросом переглянулись, но больше спрашивать меня о судьбе убитых Северян не стали.

– Сколько всего Рыжих в городе? – интересовало Мастера в следующую очередь.

– Могу точно ответить, десять мужского пола и четыре женского.

– Допустим, сопровождать подводу с бочками пойдут все мужики, кроме парочки Рыжих. Значит, восемь серьезных бойцов. Если еще и бронь наденут, то смогут долго продержаться против стрел. У меня против такой защиты всего четыре стрелы, – прикидывал Драгер.

– Еще арбалет есть, с ним два болта против брони, – напомнил Крос.

– Просто стреляй в голову, – предложил я, – когда такие стрелы закончатся.

В итоге парни подписались на дело. Рыжих, кто останется, в кутузку надолго отправят. Пары тех, кто в усадьбе сторожит, они не боятся, да и тех тоже арестуют без вопросов потом, если война в порту начнется.

Город после такого беспредела точно не оставит Рыжих здесь жизни радоваться, вышлет всех на хрен. В рудники, конечно.

Договорились, что я ночую в «Лисе» и рано утром парни подтянутся ко мне во всеоружии, чтобы самим посмотреть, как дела во дворе пойдут и как будут бочки грузить. Если их будут грузить.

В «Лисе» народу, как всегда, плотно, скоро осьмица – выходной. Охрана на входе уже к кинжалу не цепляется, теперь я как бы совсем свой.

Грита встретила меня вопросом, зачем я ей дешевый номер снял на чердаке. Пришлось объяснить, что по нашим делам и снял. Красотка ужинает и опять очень вкусно, но добрее от этого не становится и сразу тоже не успокоилась:

– Смотри, будешь девок таскать, я сразу узнаю.

Тут уже я немного выпал в осадок от такого заявления. Нервотрепка последних дней, ночная бойня, смерть, пролетевшая в сантиметрах, а тут такое предостережение. Ржу прямо, как лошадь, никак не могу успокоиться.

Грита уже ушла на сцену, а я все лежу на столе и плечи трясутся от хохота.

Хорошо вчера посидели в «Лисе и Журавле».

Грита оказалась в ударе, новую песню два раза исполнила. Народ требует еще и еще, хлопают ладонями по столам, не прекращая.

После концерта отправил ее одну с охраной домой. Ну, как отправил, она и без меня с ней домой возвращается. Сказал, что у меня дела, все те же, которые нерешенные. Спорить не стала, умнеет понемногу моя милая.

Я проснулся в новом месте, в короткой для меня кровати на чердаке «Лисы и Журавля». Потянулся и сразу подскочил к окну, выглядывая через ставни.

Не выезжает ли груженная бочками подвода со двора усадьбы?

Нет, тишина, лошадь доедает свое сено, распряженная пока. Подвода стоит пустая, погрузка не идет. Да и не стоит так беспокоиться, порт на погрузку-разгрузку товаров открывается не так рано. Тележный транспорт очень сильно грохочет окованными железом колесами по каменным мостовым, отцы города тоже любят поспать. И мудрым распоряжением запрещено будить горожан раньше восьми часов утра, то есть кататься подводам по центру.

Строго-настрого по любому поводу запрещено.

Поэтому все рыбные, по-настоящему неотложные дела стараются творить на территории Рыбного порта, под который отведено место справа от гавани. Ночной улов достают и перерабатывают, в основном, на берегу, где сушатся сети и рыба, построены небольшие цеха для засолки и копчения. Хозяйки покупают свежую рыбу прямо с лодок и из деревянных ящиков, выставленных на причал с внешней стороны гавани.

Мясо еще дороговато, поэтому рыба уходит на ура среди населения города, кормит все небогатые семьи.