— Слышь, служивый. — услышал я голос позади меня. — Не в тот трактир ты забрёл. Тебе здесь не рады. Валил бы ты отсюда подобру-поздорову, пока цел.

Мда, не дадут, всё-таки мне спокойно поесть.

— Я не знаю ваших порядков, — ответил на это я, повернувшись. — Приношу свои извинения, если чем вас оскорбляю. Я лишь забрёл туда где можно поесть. Понимаю, вам, видимо не нравится моё присутствие, но уйду я отсюда только когда доем. В следующий раз я потружусь найти другое место, раз ситуация того требует, а сейчас прошу: дайте мне покоя, чтобы я закончил свою трапезу.

— Ты глухой? — сказал мужик в темной одежде лет тридцати, сиплым спокойным голосом. Он снял с ремня кистень и размотал цепь на нём одним движением правой руки. — На выход.

— Я так понимаю, вы намереваетесь меня оскорбить своим неуважением. — сказал я. — В таком случае, вы напрашиваетесь на дуэль.

— Какая к черту дуэль? — сказал он. — Кто мы по твоему такие? Ты что, наивно думаешь, здесь единогласно признается власть Империи?

— У вас приличная аура человека, владеющего магией, а значит, в первую очередь, вы аристократ. — ответил я. — Аристократы обязаны чтить кодекс дуэли с малых лет, независимо от принадлежности к той или иной стране.

— Лейтенант прав, правила дуэли должны быть соблюдены, — выкрикнул из своего угла один из церковников, которого, кажется, заинтересовало сие действие. Да что это за жизнь такая? Куда ни плюнь попы суют нос куда не надо. — Церковь против насилия, но, когда речь идёт о минимизации жертв и цивилизованности, церковь выбирает сторону государства, так что мы выступим свидетелями.

— Тебя мама в детстве не учила, что подглядывать чужие ауры крайне невежливо? — сказал тут мужик в черных одеждах, складывая кистень обратно. — Ладно, армейский высер, будет тебе дуэль. Ты первый об этом заговорил, так что я выбираю место и правила. Поле у стены, это недалеко отсюда. А правило такое: никаких правил, кроме магии, способной пробить зачарование стены и развалить её кладку, не хватало мне ещё потом после тебя, выродок армейский, бреши в крепости латать. Кто умрёт, тот и проиграл, никакой пощады не будет.

— А я смотрю, ты не скупишься на оскорбления. — сказал тут я. Какие тут могут быть «вы», когда у оппонента нет ни капли уважения к собеседнику, придется научить его уважать других. — Идёт, пошли, прямо сейчас, мне ещё выспаться надо к завтрашнему дню. Кто будет моим секундантом?

— Я согласен им быть, — сказал один из попов, вставая из-за стола, несмотря на то, что его пытались удержать его собратья. Он подошёл к нам. Твою ж мать, везёт мне на церковников. — Я отец Иларион, добрый вечер. А как ваше имя, лейтенант?

— Михаил, — ответил я. — Михаил Морозов.

— Вы долго стоять будете? — сказал тут мужик, стоя у выхода, уже с секундантом из своих. — Или лейтенант уже передумал умирать на дуэли?

Я проследовал к выходу вслед за этими двоими. Остальные, церковники тут тоже засуетились, повставали из-за своего стола и последовали за отцом Иларионом. Отлично. Теперь за нами будет наблюдать чуть ли не вся местная церковь.

Эти двое шли быстро, я же пытался не отставать, а за мной шуршали своими, отличными от одежд отца Аббакума, балахонами, святоши. Под их балахонами, пусть изредка, гремела сталь, это говорило о том, что под этой их одеждой они хорошо так экипированы. А за ними, как выяснилось, плелись люди в черных одеждах, такие же, как те двое, что впереди. Если забыть о том, что мы идём на дуэль, черные одежды со всех сторон напоминали похоронную процессию.

Мда. Вот не хотел я никаких конфликтов в первый же день, как к этому пришло?

Тем временем, мы пришли к назначенному месту. Тут отец Иларион достал большую тетрадь из сумки, достал пишущий диковинный инструмент из кости, видимо, для письма и принялся что-то писать.

— Чем ты занят, святоша? — сказал тут мой оппонент.

— Как что? Оформляю официальный документ дуэли. — сказал он, не отвлекаясь. — я же сказал, все правила должны быть соблюдены.

— Может давай я сразу его быстро убью, а потом ты бумагами займёшься? — спросил мужик. — К тому же, святоша, ты отстал от жизни, никто давно таких бумаг не оформляет, всем достаточно слов секундантов.

Слишком много этот мужик знает о дуэлях для человека, которому претила эта идея.

— Нет, всё будет по правилам, — ответил святоша, не отрываясь от писанины, затем подошёл к мужику.- Вот, впишите своё полное имя и распишитесь здесь.

Мужик взял у него инструмент и расписался.

— И вы, лейтенант, распишитесь здесь, — сказал священник, подходя ко мне.

Я также расписался.

— Давай уже на позицию, армеец, покончим этим. — сказал мужик.

— Сперва скажи своё имя. — сказал тут я. — Я должен знать с кем скрещу оружие.

Хочет он или нет, это его последние минуты. Из уважения к его жизни, я не могу проявлять неуважение. Не то, чтобы я заделался пацифистом… В данном случае это бессмысленная смерть для меня, которую он встречает лицом к лицу, не идёт на попятную.

Мужик тут рассмеялся.

— К чему мертвецу моё имя? — ответил он. — Ты же всё равно сейчас умрёшь, к чему тебе это знание?

— Мы не начнём дуэль, пока я не узнаю твоего имени. — не отступал тут я.

— Давид. — ответил он, доставая кистень с двумя шипастыми шарами на цепях — Давид меня звать. Ну что, ты готов, выродок?