Через час Егор с с подчиненным вели попа на заплетающихся ногах в баню. Оттуда же, из предбанника — Федус распорядился найти сменную одежду для батюшки. Свои портки священник с усердием стирал в шайке, со всем пылом неофита внимая разглагольствованиям Егора, посвящавшего бывшего православного в веру предков. К своему стыду, Егор о язычестве знал не так уж и много, но для раскаявшегося в жидовской ереси новообретенного родновера — хватило и этого. Нарекли нового адепта, не мудрствуя лукаво — тайным именем, ведомым лишь узкому кругу причастных — Гнидославом.

Бывший поп, устрашенный электричеством — запирался тогда недолго и сразу же раскаялся во всех своих грехах. И что сам не верил, и других обманывал, и тем более заповеди моисеевы — ни во что не ставил. Новую же веру принял истово, всей душой, истосковавшейся от безверия и лжи. И организмом, простимулированым несколькими разрядами тока. Заверял Егора с Федусом, что зерна и ростки язычества ещё живы в народе, он и сам в глубине души не мог принять эту веру греческую всем сердцем.

Оттого и жил так паскудно, что людей не встречал, что смогли бы его на путь истинный наставить! А вот как встретились — он сразу и обрел, что всю жизнь свою искал и найти не мог! Не слишком доверяя восторгу неофита, Егор припугнул, что как отмеченный знаком Перуна — поп теперь под его постоянным приглядом. Стоит опасаться молний во время грозы и тем более неправедных поступков. Свершений и самопожертвования от священника во имя Перуна не требовали, повелев жить как раньше, внешне не выделяясь и не привлекая к себе внимания. Лишь не творить беззакония и не столь усердно проповедовать мерзкую старым богам веру скотскую, да к людям относиться не как к рабам божьим, а как к детям их.

Егор смотрел на внимающего всему, что он ему чешет попа с сомнением, думая: «А не проще ли его действительно убрать по дороге обратно в город? Хотя двух своих информаторов, под видом исповеди сливающих ему всё происходящее в округе — вломил не задумываясь… Ладно, если прикидывается, казак из пантелеевских доверенный есть на этот случай. Проинструктирую, не отписать, не пожаловаться не успеет, а вдруг на самом деле чердак задымит у попа? Бог с ним, грех на душу всегда взять успеется, а электрошоком и не таких лечили!»

Две бабы, несшие найденные для попа одежды — живо обсуждали порученное им дело: «А я тебе говорю, Нюрка — странные дела в этой лаборатории творятся! Уже второй раз за энту неделю люд там одежы лишается! То анжанер этот, то батюшка наш! Поп то ещё весь как из жерновов вышел оттуда. Как черти молотили!» Вторая её охотно поддержала: «И не говори! И не вышел он, а под руки вывели! Вот те крест, коли позовут полы мыть там — ни в коем разе не стоит соглашаться!»

А Егор, под вечер, под впечатлением от всего произошедшего — совершил необдуманный поступок, которого и сам не ожидал от себя. Что его на это толкнуло, он и сам не понимал, однако же — встретив в коридоре одну из бойких симпатичных селянок, которая давно ему всячески намекала, что не прочь с барином пообщаться наедине — решился. Притиснул её к стене и глядя в глаза спросил:

— Ну так чо, Улька, не передумала прибраться у меня придти вечером?

— Нет! — Ульяна обмякла и жарко зашептала ему в ухо. — Не стоит мне к вам приходить, барин, глаз на подворье не счесть! А у вас эвон жена какая строгая! Приходите ко мне лучше, у нас дом дядькин пустой стоит, я за ним присматриваю, прибираюсь и печку иной раз жгу, чтоб дом не вымерз до негодности! Вечером приходите к пристани на тот берег, как у мастеровых с рабочей школы занятия окончатся, я вас ждать там у причала в сторонке буду! Чтоб никто не увидел! Оттуда и пройдем в дом дядьки, а я его ужо и протоплю к вечеру, и перину перестелю! — Придя в себя, выскользнула из рук, обернулась и так посмотрела, облизав пересохшие губы, что остатки критического мышления покинули Егора…

Несколько часов до вечера Егор провел как на иголках, опять его кидало из одной крайности в другую. То преисполнялся какой он альфа самец, походя девку прижал к стенке и готово. То понимал, что с его статусом здесь и прижимать никого не надо — сами в очередь выстроятся. Улькины чары постепенно выветрились и до него стало доходить, что это всё он назло Ксюхе делает. Ну вот не уперлась ему эта Ульяна, да почти недельное воздержание, будь оно неладно — сказалось. Вот если бы Ксюша не закочевряжилась… И опять по раскладам выходило, что во всем виноваты бабы!

Поглядывая в окно на расходящуюся вечернюю смену мастеровых из школы, Егор окончательно уверился, что вся эта авантюра — следствие спермотоксикоза и уязвленного самолюбия, негоже так себя вести взрослому человеку! «Никуда не пойду, сдалась мне эта деревенская клуша!» — твердо решил Егор: «Послезавтра домой, а там Ксюха. Даже завтра могу уехать, начальник я или кто? Да хоть сегодня?!»

Однако через несколько минут вспомнил Ульку, которая на курицу не тянула, скорее на цыпленка и стало жаль девчонку: «Стоит сейчас там под мостом, сопли морозит. И ведь до талого стоять будет, ладно — схожу всё таки, объясню, что я женатый человек, не дело по девкам бегать…» Быстро собрался, и на всякий случай — взял таки пять рублей: «Мало ли как дело повернется, надо было у Газгена несколько парных комплектов хоть не блёсен — мормышек взять, а то с деньгами это всё явственно проституцией попахивает…»

Светиться на контрольно-пропускном пункте не стал, покинул огороженную территорию комплекса через забор. Заодно с неудовольствием отметив несовершенство организованной охраны: «Заходи с улицы, бери что хочешь. Надо завтра казакам пистона вставить!» Прокрался прикрываясь забором от караулов и выбрался на дорогу — ушел чисто, никто не всполошился. «Да я прям прирожденный диверсант!» — Подумал с гордостью: «Не буду Ульку расстраивать, раз всё так удачно складывается! Это же просто ни к чему не обязывающий секс, и я, и она это прекрасно понимаем, так к чему лишать себя маленькой радости?!»