Как четверг был связан в сознании маленького Вани с баней, так и при слове «воскресенье» в мыслях тут же возникало строгое и торжественное убранство деревенского храма, стоящая за конторкой свечного ящика тетка Таня, а подле левого клироса – замершая ребятня во главе с Пашкой. Тогда большинство детей, приехав на каникулы, ходили в церковь вместе с дедушками-бабушками, и мало кто из родителей препятствовал этому. Это было удивительно, поскольку дома, в Куранске, на вечерни да литургии ходили в основном старики.

Впрочем, здешний храм сам по себе был особенным. Службы в нем не прекращались даже после революции, когда дорвавшиеся до власти троцкисты взялись за «поповщину» не на жизнь, а на смерть, разрушая церкви и монастыри и пуская в расход их обитателей. Но войновская церковь чудом уцелела и перед войной, и в войну, и после. Все эти годы в ней тайно венчали молодых, отпевали стариков, крестили младенцев, в том числе и новорожденную Олю Шаховцеву. И он, Иван, тоже был крещен в этом древнем храме…

Как рассказывала баба Нюра, поначалу она собиралась покрестить внука в первое же лето, когда дочь привезла годовалого Шаховцева в деревню, но Ольга Григорьевна и слышать об этом не хотела. Когда же бабушка пошла на хитрость и, сговорившись со священником, тайком понесла Ваньку в храм, то мать, почуяв неладное, бросилась следом и прямо в церкви устроила скандал. Утихомирить ее удалось лишь батюшке, отцу Иоанну.

Поначалу настоятель пытался объяснить ей, что ничего плохого в крещении нет, а даже наоборот, и даже пообещал, что не запишет, вопреки правилам, имя новообращенного в церковную книгу, дабы никто из властей не узнал о свершенном над ее сыном обряде. Но Ольга Григорьевна и слушать не хотела. В конце концов и отец Иоанн, и бабушка вынуждены были дать слово, что не будут больше пытаться тайно крестить Ваню. Во всяком случае, пока тот не подрастет и сам не захочет этого. На том и сошлись.

Скорее всего, мать была уверена, что она, подобно ночной кукушке, обязательно перекукует дневную – бабушку, с которой Ванька был лишь летом, а все остальное время проводил в городе, без воскресных походов в церковь и россказнях о каком-то мифическом Боге. Тем более что родительница постоянно твердила сынишке, что Его не существует. А, кроме того, тщательно высмеивала все, что было связано с религией. К примеру, специально привезя от бабушки старый церковный календарь, она выбирала фотографию самого неказистого на вид из служителей культа и показывала ее сыну со словами навроде: «Посмотри: борода как метла, а пузо, будто арбуз проглотил! Смешно, правда?» «Ага!» – хихикал в ответ Ванька, глядя на смешного дяденьку с картинки. «А ты посмотри, в чем он одет, – снова тыкала пальцем в книжицу Ольга Григорьевна. – Это же платье! А ведь платья только тети носят, правильно? Так что этот дядя даже на дядю не похож, а скорее на тетю с бородой!» «Ха-ха-ха! Тетя с бородой!» – заливался смехом маленький Шаховцев.

А еще она не уставала рассказывать всякие страсти о том, что происходит в церкви. Как тех, кто туда ходит, заставляют целовать грязный железный крест, на котором миллионы микробов, и люди потом болеют и даже умирают.

Четырехлетний Шаховцев, конечно же, верил маме, повторял за ней про «плохих бородатых дядек в юбках» и говорил, что никогда-никогда и близко не подойдет к церкви. Но наступало лето, и он отправлялся в деревню к бабе Нюре и Пашке, за которым ходил хвостом и на речку, и в лес, и в храм. Стоял среди других мальчишек, вслушиваясь в причудливые малопонятные слова речитатива священника и тягучее пение теток на клиросе, завороженно разглядывал красивые обрамления икон, под которыми мерцали разноцветные огоньки, и не чувствовал ничего плохого и страшного.

Кроме того после каждой воскресной литургии в приземистом доме рядом с храмом, который бабушка называла «трапезной», почти все село собиралось на праздничный обед. Ведь, как объяснил однажды Пашка, в конце любой недели по церковным правилам обязательно бывает какой-нибудь праздник. Потому каждую субботу местные тетки и бабули вовсю стругали салаты, варили супы, жарили мясо, пекли разнообразные вкусности, а следующим утром несли их на трапезу.

Наверное, это был самый приятный момент в хождении в церковь. Все от мала до велика рассаживались за длинным, во всю комнату столом, во главе которого усаживался священник со своей женой – ее все величали «матушкой». Все женщины наперебой предлагали друг другу и остальным приготовленные собственноручно кушанья, словно состязались друг с другом в умении стряпать. Наверное, нигде больше в детстве Ванька не ел столько разной вкуснятины!..

На фоне всего этого как-то сразу забывались рассказываемые мамой страшилки про церковь и ее обитателей. Тем более что здешний настоятель ну никак не походил на глупую и нехорошую тетку с бородой, а вовсе даже на умного и вполне добродушного дядьку, чем-то напоминающего воеводу из мультфильма. Да и вообще, там, где был его главный друг и защитник Пашка, Ваньке всегда было радостно и хорошо.

А креститься Шаховцев захотел в предпоследнее лето перед школой. Как-то он приметил, что незадолго до конца службы из узорчатых ворот выходит батюшка с красивой золотистой чашей, черпает длинной желтой ложкой и чем-то потчует сначала детей, а потом и взрослых. Когда же Ванька попытался вместе со всеми подойти и отведать этого неизвестного угощения, то его перехватила баба Нюра и мягко отвела внука в сторону.

– Я тоже хочу! – запротестовал было тот, но бабушка покачала головой.

– Нет, милый, тебе это нельзя.

– Почему? А они? – Ваня ткнул пальчиком туда, где к священнику выстроились в очередь остальные дети. – Им можно?

– Им можно. Они крещеные, а ты нет.

– А чего это они едят?

– Не едят, а причащаются. Святых Христовых Тайн.

Услышав про какие-то тайны, которых ему, единственному из всех, нельзя было узнать, Ваня разревелся так, что бабушке пришлось вывести его на улицу. Туда же, заслышав этот безутешный плач, выскочил встревоженный Пашка. Когда же баба Нюра объяснила, в чем дело, он озадаченно, по-взрослому наморщил лоб, а потом, о чем-то пошептавшись с Анной Степановной, присел перед рыдающим соседом и быстро утешил его, пообещав, что после обеда возьмет с собой Шаховцева на рыбалку на дальнюю косу.