Общаясь с ним по скайпу, я не раз поднимала разговор о том, что ему в больницу надо, «еще вчера». А он только смотрел на меня и говорил:

– Лана, зачем тебе это надо? Мне на кладбище уже прогулы ставят!

– Кузя, ты чего? Тебе еще жить и жить, и за себя, и за Юру. Не говори так, пожалуйста. Мы хотим, чтобы ты жил! – парировала я.

– А я не хочу, я устал, – сказал он, но в глазах мелькнула какая-то надежда.

После долгих уговоров он наконец-то сдался и пообещал, что, когда я приеду, мы вместе пройдем обследования, которые ему необходимы. Ну слава Богу! Я сжала кулачки и как мантру шептала:

– Только бы пошел, только бы успеть, только бы не поздно…

Далее дня два занималась тем, чтобы найти хорошую платную клинику в Оренбурге для прохождения всех обследований и врачей одним днем. Предстояло пройти четыре обследования и трех врачей разных специальностей. Еще один день предстояло выделить на прохождение КТ. Вроде все срослось. С Сергеем тоже удалось согласовать время между работой над нашей второй книгой и работой в студии. Осталось только все это осуществить. Тем временем настал день отправки книг в Оренбург, на подпись к Маэстро. Весь тираж поехал в студию на Туркистанской, чтобы оказаться в руках их автора Сергея Борисовича Кузнецова. До моего вылета на встречу к Маэстро оставалось четыре дня.

– Дамы и господа! Наш самолет приступает к снижению. Просьба пристегнуть ремни безопасности, – голос стюардессы вернул меня на борт. Самолет плавно совершал посадку в аэропорту «Оренбург».

Выйдя на трап, я вдохнула теплый сентябрьский воздух. Ветер шаловливо растрепал мои волосы. По телу пробежала дрожь, несмотря на очень теплую погоду. Но я знала, причина этого озноба вовсе не игривый ветерок, а жуткое волнение. И есть от чего. Ведь по ту сторону взлетной полосы меня ожидал основатель когда-то мегапопулярной группы «Ласковый май», автор моих любимых «Белых роз» и «Падают листья», моего любимого «INTRO-Неизбежность» и «Пятого измерения» поэт-композитор Сергей Борисович Кузнецов. С некоторых пор он стал для меня просто Кузей, обычным человеком со своими маленькими радостями от работы в студии и подготовке к предстоящим концертам, со своими, как и у всех у нас, проблемами и заботами, со своими надеждами. Но мысль о масштабах его личности и о предстоящем личном знакомстве кидала меня в нервную дрожь. Как и принято в таких случаях, считаю до десяти, подавляю волнение и спускаюсь по трапу. Вперед, на встречу с Кузнецовым.

В одной руке чемодан, набитый подарками от поклонниц, в другой – охапка белых роз. Куда же без них? Выхожу из аэропорта и ищу глазами знакомое лицо.

А вот и он! В темной курточке на распашку, знаменитых брюках в клетку и своей любимой бейсболке, когда-то подаренной Семеном Розовым.

Стоит, улыбается:

– Ну, привет, Ланочка, катастрофы не случилось? – приветствует меня Маэстро. Это его любимая фраза для авиаприбывших.

– Привет, Кузявочка, твоими молитвами нет, – отшучиваюсь я и крепко обнимаю Кузнецова, словно пытаясь впитать в себя все тепло «Ласкового Мая».

– Кузявочка… меня так Васильич называл, а цветы мне? – улыбаясь, спрашивает он.

– Как же без белых роз к тебе можно было приехать! Это от твоих многочисленных поклонниц с благодарностью и любовью! – говорю – и еще кое-что просили меня сделать, можно?

Маэстро снова улыбается. Включаю камеру телефона, прошу Сергея Борисовича передать привет и, исполняя просьбу поклонников, крепко обнимаю его и целую. То ли смущенный таким вниманием, то ли еще чем, Маэстро замирает с букетом белых роз в руках и какое-то время смотрит на меня, не отводя глаз. Лицо расплывается в довольной улыбке. Вывести его из оцепенения вызывается человек, с которым он приехал меня встречать. Подходит Юра Плотников, солист «Студии Сергея Кузнецова», а также его большой друг, с которым Сергей Борисович приехал меня встречать.

– Друг, телохранитель, продюсер, все в одном лице, – смеясь, представился сам Юра. Юра переводит свой взгляд то на меня, то на Кузю и наконец говорит:

– Кузя, Лана, садитесь в машину, ехать пора, – открывает дверцу, и мы размещаемся на заднем сиденье автомобиля.

Дорога до Оренбурга заняла минут тридцать – тридцать пять. Едем по ярко освещенным улицам. Старинные дома свидетельствуют о вековой истории города. Я очень люблю такие места, наслаждаюсь поездкой. Несмотря на довольно позднее время, телефон Кузи не умолкает.

– Смольный отдыхает, – констатирую я. – Кузя, а в каком районе ты живешь, всегда там жил?

– Когда-то мы с мамой жили в Степном поселке (это окраина Оренбурга). Много лет мама стояла в очереди на квартиру. Дождались хорошую квартиру на девятом этаже нового дома. Ой, как я был рад девятому этажу и близости крыши, все свободное время я там проводил. Это было моим любимым местом. Там очень хорошо. Днем ты прямо у синего неба, тучек или у дождиков, а ночью на тебя падают звезды. Да и видишь ты, казалось, больше, чем все, и знаешь. (от автора: Помните песню «На крыше» в исполнении Юры Шатунова?) А сейчас на Маяке. Не центр, конечно, но мне нравится.

Подъезжаем к обычной десятиэтажке на окраине города. Вокруг в основном небольшие частные домики.

– Ну, выходи, приехали, – говорит Сергей Борисович. Юра открывает дверцу. Достает мой тяжеленный чемодан с подарками.

– Как же ты это довезла-то? – спрашивает Плотников и, не дожидаясь ответа, уносит чемодан. Уже по пути к подъезду Маэстро показывает рукой куда-то вправо:

– Посмотри Лана, вон там, минут пять по прямой пешком «Дом Детства», где жил Васильич. Совсем рядом. Сейчас уже темно, но завтра обязательно увидишь. Я там бывал почти каждый день.