— Божечки, ну извини, что тебе скучно, Грэхэм. Дать тебе фломастеры и раскраску? Я куплю, когда пойду выбирать тебе благодарственную открытку с бл*дскими воздушными шариками.

Нолан покачал головой.

— Иисусе, ну ты и мудак. Если бы я не видел, как ты вчера повёл себя с теми детьми и заставил этого копа-ушлёпка наделать в штаны, я бы подумал, что это твоё перманентное состояние.

— Ну может, так оно и есть.

Подтверждая свои слова, я не придержал для него дверь.

Я ответил на хор «доброе утро, шеф» отрывистым кивком и направился прямиком в свой кабинет, где я мог захлопнуть чёртову дверь и отгородиться от всего чёртова мира.

Никто ничего не сказал Нолану, когда он протопал следом за мной.

— Где Пайпер? — спросил Грейв, поднимая пакетик с гурманскими собачьими вкусняшками из зоомагазина.

Бл*дь.

Собака у Лины. Возможно, я не хотел эту чёртову псинку, но я совершенно точно не позволю Лине оставить её себе.

— Она с соседкой, — сказал я.

Офицер Уилл Бёртл остановил меня прямо у двери моего кабинета. Он был первым чёрным офицером, которого я нанял как шеф полиции. Учтивый и спокойный, он пользовался уважением в департаменте и нравился гражданам.

— У вас посетитель, шеф. Ждёт в вашем кабинете, — сказал он.

— Спасибо, Уилл, — сказал я, стараясь подавить свою раздражительность. Казалось, мир не желал сегодня оставить меня в покое.

Я направился в кабинет и остановился как вкопанный, заметив посетителя.

— Папа?

— Нэш. Рад тебя видеть.

Дьюк Морган когда-то был самым сильным и весёлым мужчиной из всех, что я знал. Но годы буквально стёрли этого мужчину.

Не нужно было сильно присматриваться сквозь чистую мешковатую одежду и аккуратно подстриженные волосы и бороду, чтобы увидеть правду о мужчине в моём кресле для посетителей.

Он выглядел старше своих шестидесяти пяти лет. Его кожа выглядела обветренной и морщинистой от долгих лет запущения и контакта с окружающей средой. Он был слишком худым — тень того мужчины, что когда-то носил меня на плечах и без проблем швырял в ручей. Под его голубыми глазами того же оттенка, что и мои, пролегли мешки такого тёмного фиолетового цвета, что они почти казались синяками.

Его пальцы снова и снова нервно водили по шву его брюк. Это был характерный признак, который я научился узнавать ещё в детстве.

Вопреки всем моим попыткам спасти его, мой отец был бездомным наркоманом. Принять этот провал с лёгкостью мне не удастся никогда.

Я испытывал искушение развернуться и выйти за дверь. Но я узнавал не только характерный признак, но и необходимость посмотреть в лицо плохому. Это часть моей работы, часть того, кем я являлся.

Я снял с себя поясной ремень и повесил его вместе с курткой на вешалку за столом, затем сел. Мы, Морганы, по весомой причине не любили объятия. Долгие годы разочарований и травмы превратили физическое выражение привязанности в незнакомый для нас язык. Я всегда обещал себе, что когда обзаведусь своей семьей, всё будет иначе.

— Как у тебя дела? — спросил я.

Дьюк отрешённо потёр местечко между бровями.

— Хорошо. Я вроде как поэтому и пришёл.

Я приготовился к просьбе. К отказу, который мне придётся озвучить. Я давно перестал давать ему деньги. Чистую одежду, еду, номера в отеле, лечение — да. Но я давно понял, на что именно тратились деньги, как только он их получал.

Это уже не злило меня. Уже давно. Мой отец такой, какой он есть. Я не мог сделать что-либо и изменить его. Ни через получение хороших оценок. Ни через победы на футбольном поле. Ни через выпуск с почётом. И определённо не через вручение ему денег.

— Я на какое-то время уеду, — сказал он наконец, поглаживая свою бороду.

Я нахмурился.

— У тебя проблемы? — спросил я, уже пошевелив мышкой компьютера. Я настроил уведомления, которые выскакивали, когда его имя промелькивало в системе.

Он покачал головой.

— Нет. Ничего такого, сынок. Я, ээ, начинаю программу реабилитации на юге.

— Серьёзно?

— Да, — он провёл ладонями по коленям и обратно по бёдрам. — Давненько подумывал. Какое-то время не употреблял и чувствую себя весьма хорошо.

— Сколько это — какое-то время? — спросил я.

— Три недели, пять дней и девять часов.

Я моргнул.

— Сам по себе?

Он кивнул.

— Да. Такое чувство, что пора меняться.

— Молодец, — я знал, что не стоит надеяться. Но я так же знал, каких усилий зависимому человеку стоило прийти к такому настрою.

— Спасибо. В любом случае, это место отличается от тех, в которых я бывал раньше. Там есть психологи, план медицинского лечения. Даже соцработники, помогающие с жизнью после. У них есть программы поддержки бывших пациентов, помощь с трудоустройством.