Обычно ничего подозрительного не случалось, поэтому наблюдать за камерами было скучно и утомительно.

Лишь единожды на этой неделе случилось что-то непонятное. Все камеры внешнего периметра и внутренней фиксации отключились в один миг. И не работали целых двадцать минут. Но затем включились и работали без перебоев, как и прежде.

Правда, за это время от инфаркта умер владелец клиники, но это уже частности.

И вот сейчас Ватли сидел перед монитором, пил неизвестно какую по счёту кружку кофе и пытался не заснуть. Он периодически начинал «клевать» носом, но вовремя просыпался.

Каждые десять минут он был обязан просматривать изображение со всех камер.

И вот, когда он переключился на камеры заднего двора, где находились баки с различными отходами клиники, то внезапно увидел огромную тварь размерами никак не меньше медведя. А, может быть и больше.

Только вот это был не медведь. Не бывают они с тремя головами. И из пасти медведя не вырываются языки пламени и дым. А на шее медведя обычно нет ошейника, усеянного шипами.

Тварь копалась в баке, куда выбрасывают обычно одежду умерших и одноразовые халаты с бинтами. Тут одна из голов повернулась и взгляд её упёрся в камеру.

Кофе, и так отказавшийся течь по пищеводу в желудок, устремился в основной своей массе в монитор. А частично принялся пузыриться в носу.

Ватли протёр глаза и с опаской снова глянул в монитор, по которому стекали ручейки сладкой жидкости. Но камера на заднем дворе больше не показывала никакого трёхголового чудовища размером с медведя. Более того, возле баков не было никакого раскиданного мусора, словно никто ничего и не вытаскивал наружу.

— Надо завязывать с этими ночными дежурствами, — проговорил охранник, поднимая к губам почти пустую кружку, а затем посмотрел в неё и с отвращением отставил подальше. — И с кофе в таких количествах тоже. А то сойду с ума и будет мерещиться всякое двадцать четыре на семь. Всех денег всё равно не заработаешь.

На всякий случай он отмотал запись камеры назад, но ничего подозрительного на этот раз не заметил.

* * *

Я забрал расписку, обменял фишки на деньги и поспешил к выходу. При этом я пытался выглядеть беззаботно. Хотя, учитывая чемодан денег, делать это было проблематично.

И уже на самом выходе я вдруг услышал голос старой графини:

— Ну что, великий Рандом, поможешь выиграть?

«Ого! — подумал я, — не ожидал, что она сразу станет моей ярой поклонницей. Паству, обычно, набирать тяжело, поэтому пока нужно ценить каждого».

Я посмотрел на шкалу божественной благодати и сожалением отметил, что она на грани исчезновения. Но пренебречь просьбой я не мог.

И поэтому всё, что я мог, послал графине. Пусть выигрывает! Это укрепит её веру.

Шкала стала красной и замигала. А я напрягся, подумав вдруг, а что я буду делать, если она исчезнет совсем?

Но тут кто-то искренне поблагодарил меня, и малая доля процента прибавилась. Конечно, на это ничего не сделаешь, но по крайней мере, шкала не пропала.

На улице я сразу увидел армейскую машину, чем-то неявно похожую на ту, что купил я. Из окна выглянул Гагарин и помахал мне рукой.

— На своей поедешь? — поинтересовался он.

А я прислушался к собственным ощущениям. Никто меня не преследовал. Пока. Ненависть и желание убить — этого было за спиной в достатке, но к такому я привык ещё на Олимпе.

— Да, пожалуй, — ответил я, поставив чемодан рядом с собой. — Не хочу её тут оставлять. А то вдруг вандальные настроения у граждан.

— Тоже верно, — кивнул мне Алексей и посмотрел на часы. — Тогда в банк?

— Да, — я оценил количество налички и понял, что при практически нулевой шкале божественной благодати в пространственный карман не влезет и десятая часть от этого. — Буду премного благодарен, если сопроводите меня.

Гагарин только кивнул и завёл двигатель.

Я же повернул голову и увидел, как мне подгоняют мой прекрасный «Комбат».

— Ого! — прокомментировал Алексей мою машину. — Отличный выбор. Не думал, что ты и в автомобилях знаешь толк.

— Немного, — ответил я, садясь внутрь.

* * *

«Игорь, — позвал я, держась в нескольких десятках метров за машиной Гагарина, — что можешь сказать об этом человеке или о роде?»

«Хм, — отозвался владелец тела задумчивым и, кажется, немного сонным голосом. — С одной стороны событий, связанных с их родом достаточно много. А с другой, сказать что-то конкретное сложно. Род древний, относится к потомственным кадровым военным, как и Пожарские. Наравне с ними во разных пакостных делишках не замечены. Обычно приходят на помощь нуждающимся, защищают Отчизну и всячески озаряют себя лучами славы».

«Да уж, — впору было согласиться, что это очень общая информация. — А конкретнее можешь рассказать про кого-нибудь? Мне бы хоть понять, с кем я имею дело».

«Это можно, — ответил Туманов и на некоторое время затих, словно сверяясь с памятью. — Дед Алексея — Илья Сергеевич Гагарин — в своё время руководил и Тайной канцелярией, и имперской безопасностью. Грубо говоря, всегда работал на острие государственной безопасности. И справлялся на отлично. Не зря враги империи его всегда называли кровавым палачом, а патриоты — соколом отечества».