На этот раз я не понимаю Нийдаса. Что он хотел сказать? То ли он издевается над Элиасом, то ли и впрямь ему завидует. Нет, наверно, издевается.

Но нам не дают поговорить об инженере. Ко мне без конца пристают с вопросами, без конца выспрашивают, что там - за стеной.

Мне и самому хотелось бы это знать.

Выстрелы гремят все гуще, мы волнуемся все сильнее. Где-то рядом происходит перестрелка между бандитами, арестовавшими нас, и какими-то неизвестными нам силами.

Руутхольм поднялся н подошел ко мне. Ему удается держаться на ногах надо лишь опираться на мое плечо. Я ничего не говорю ему про Элиаса, еще успеется. К чему расстраивать его сейчас?

– Этих бандитов небось чертовски много, если они решаются сопротивляться, - размышляет вслух Руутхольм.

– То ли бандитов много, то ли милиционеров мало, - замечает Нийдас.

Выстрелы гремят все ближе.

Я больше не в силах ждать, чем все это кончится. Опять подпрыгиваю вверх и ухватываюсь за прутья. Сначала ничего не вижу. На шоссе - ни души. Но как раз в тот миг, когда руки мои ослабевают и я хочу упасть вниз, из лесу выбегают четыре человека. Один из них спотыкается, перепрыгивая через кювет, и роняет при этом винтовку. Но ему уже не до ружья, он спешит догнать своих. Вскоре все четверо исчезают из поля зрения.

– Бегут!
– кричу я не своим голосом.
– Бегут!

У меня сразу прибавляется сил. Я пытаюсь нащупать ногой выступ в каменной стене, чтобы плотнее приклеиться к окну.

Милиционер колотит кулаками в ворота.

– Густав, открывай!
– кричит он караульному.

– Неужто и впрямь бегут?
– пристает ко мне та самая женщина, которая перевязывала голову Руутхольму и у которой кончилось молоко.

– Лга!
– кричу я ей.

Женщина плачет. И я готов зареветь, как эта женщина.

С воротами пришлось повозиться. Долгое время колотят и дубасят по замку, пока тот наконец слетает.

Коплимяэ смотрит на нас так, будто мы из мертвых восстали.

– Тебя сейчас и собственная невеста не узнала бы, - смеется он.

Я понимаю его. Он шутит лишь для того, чтобы скрыть свой испуг. Но при виде Руутхольма он уже не в силах валять дурака.

– Скоты!
– говорит он с яростью и спрашивает:

А где же лейтенант?

Мы долго ищем тело лейтенанта. Обшариваем вокруг исполкома все. Начинаем с помойки, куда его швырнули, и с каждым кругом удаляемся от здания все дальше. Допрашиваем захваченных бандитов, но те уверяют, будто им ничего не известно. Ни про нас, ни про убитого лейтенанта. Я готов поклясться, что они врут, но ничего выжать из них не удаётся.

Мне любой ценой хочется найти тело лейтенанта и похоронить его честь по чести. Никак не можем сообразить, куда же убийцы уволокли тело. Труп председателя исполкома мы нашли на выгоне за домом, но тело лейтенанта так и исчезло. Неужто швырнули его в яму, словно падаль?

Я снова подхожу к захваченным в плен бандитам, которых как раз начал допрашивать начальник истребительного отряда.

– Сколько вас было?

– Кое-кто был...

– Меня с ними не было.

Третий из них, высокий, сутулый, с бородой, помалкивает.

– Кто был вашим главарем?

– Какой-то приезжий, такой долговязый.

– Я не знаю.

Третий по-прежнему помалкивает.

– Кто вам дал винтовки?

– Да я уж не помню кто.

– А у меня и вовсе не было винтовки, я тут случайно.

Третий по-прежнему не произносит ни слова.

Мое внимание привлекает именно этот упрямец, который, словно бы избегая встречаться со мной взглядом, смотрит себе под ноги. Я тоже опускаю взгляд н от неожиданности вздрагиваю. На нем сапоги из юфти с толстыми подошвами. Перед глазами сразу возникает картина: тяжелая нога в сапоге с размаху бьет лежащего на земле человека, уже не способного защищаться. Удар за ударом в живот. Меня охватывает вдруг незнакомая мне ярость, сейчас я способен без малейших угрызений совести пристрелить этого человека на месте. Я подхожу и кричу ему в лицо: - Убийца!

И сам не узнаю своего голоса - он у меня какой-то сиплый, срывающийся.

Человек пугается, поднимает взгляд, и мы смотрим друг другу в глаза. Да, да, да! Я не ошибся. Это один из тех, кто захватил нас врасплох и избил до полусмерти. Он должен знать, где спрятан труп лейтенанта.

Долговязый сутулый бандит хочет оттолкнуть меня и попытаться удрать, он пригибается и заносит на меня руку. Я мигом отскакиваю и что есть силы бью его в лицо. Куда я попал, не вижу, потому что в глазах у меня темнеет, но все-таки он пошатнулся и скрючился под деревом.

Бойцы истребительного батальона оттаскивают меня. После этого двое остальных становятся разговорчивее. Но бородач продолжает молчать.

Пока бойцы истребительного батальона вылавливают лесных братьев, я сижу на опушке у шоссе. Нет сил участвовать в облаве. Руутхольм тоже отдыхает рядом со мной. Появление истребительной роты, наше освобождение и разгон бандитов изрядно прибавили ему сил. Мы сообща искали убитого лейтенанта, он даже принял участие в обыске ближайшего хутора, но скоро устал.